Она посмотрела в его терпеливые, умные глаза и, охваченная внезапным приступом паники, подумала, что осведомленность животных – это не просто лазейка или брешь, сквозь которую может выстрелить ловкий вражеский лучник, а отсутствие целой стены. Ведь они ожидают, что, помимо восторженного празднования двадцать первого дня рождения принцессы, произойдет что-то еще. И это что-то произойдет с Рози.
Почему Тетушка и Катриона ничего не заметили? Об Айкоре, который склонен был видеть только то, что хотел, речи не шло. Она ощутила глубокий подземный ропот Вудволда, соглашающийся с ней, и догадалась, что отчасти его бодрствование в последние три месяца объяснялось опасно несогласованной разницей между историями, которые он слышал в шагах тех, кто свободно ходил по земле.
Какую бы гибельную ошибку они ни допустили, было уже слишком поздно что-либо менять.
Хрок, почуяв ее огорчение, чуть сильнее ткнулся носом ей в бедро.
«Скажи остальным, чтобы они разошлись, – попросила она. – Я не хочу, чтобы это привлекало ко мне внимание».
Прочие собаки принялись потягиваться или встряхиваться, а затем побрели прочь, как будто вовсе и не толпились вокруг Рози.
«А вы еще утверждаете, что не верите в притворство», – заметила Рози.
Хрок улыбнулся по-собачьи – глазами и ушами.
Туман возвращался уже всерьез. Рози видела, как король возложил корону наследницы на голову Пеони, а королевский епископ благословил ее. Услышала первые официальные приветственные кличи и аплодисменты, начало которым положили ее братья. Заметила, что королева слишком уж старательно не отрывает взгляда от Пеони и даже краем глаза не косится на Рози, хотя та постоянно крутится рядом и все остальные, зная, что она приходится принцессе лучшей подругой, непременно стараются улыбнуться ей или перемолвиться с ней словечком. Люди заметили, что лучшая подруга принцессы выглядит бледной и озабоченной (а одна из гончих лорда Прена ходит за ней тенью, как будто готовится изобразить из себя самодвижущийся диван, если той внезапно потребуется присесть, – к этому времени уже все придворные знали, что она разговаривает с животными). Но кто мог ее винить? Милорд Роуленд казался почти столь же рассеянным, но он-то мог опереться на свое благородное воспитание и был способен (как говорится) поддержать беседу с зачарованным ночным горшком. Миледи Рози же, в конце концов, была всего лишь деревенской девушкой. Как же им повезло, что принцесса, хотя ее тоже растили в деревне, оказалась настолько уравновешенной и радостной в этот знаменательный, исторический день и как будто бы без усилий заняла подобающее ей место.
Рози прослушала длинную речь, которую произнес королевский епископ. По тому, как его голос взмывал и падал, торопливо устремлялся вперед и замедлялся, чтобы выделить каждое слово, она могла заключить, что речь эта полна свидетельств начитанности и возвышенных чувств, но ничего в ней не поняла. Она заставила себя следить за происходящим и поэтому обратила внимание, что главный священник Двуколки выглядит одновременно угрюмым и удовлетворенным, поскольку вошел в свиту королевского епископа, а священник Туманной Глуши в той же свите на несколько рядов дальше – взволнованным и испуганным (и почти неузнаваемым в новом блестящем капюшоне). Когда после епископа встал лорд Прендергаст и произнес намного более короткую речь, она заметила только то, что он при этом улыбался. Должно быть, она упустила из виду несколько мгновений, поскольку внезапно обнаружила себя за длинным столом, а перед ней очутилась полная еды тарелка. С одной стороны от нее сидела Катриона и дальше Бардер, а с другой – Каллин и остальные фрейлины принцессы. Гончие, а также один или два спаниеля снова принялись сновать у нее под ногами, под стулом и позади него, а Дрозд, тщательно изучивший поведение подобного рода, чтобы исполнять его с обаянием, которое не оставляло места для возражений даже людям, не любящим собак, рысцой пробежал по столу между кубками, тарелками и вазами и спрыгнул на колени Рози. Дрозд обожал Рози, избавившую его в последние три месяца от жизни беспрерывного комнатного собачества: она каждое утро брала его с собой на конюшню, объяснив леди Прен, что делает это в лечебных целях, и при этом практически не соврав. (Новый распорядок едва не обрушился, когда Дрозд поймал крысу, превосходящую его размером. Он схватил ее за горло, как предписывала ему повадка терьера, но она собралась напоследок забить его до смерти. К счастью, Мило, брат и лучший друг Хрока, оказался рядом и прикончил ее.)
Пеони сидела между королем и королевой, а принцы – по обе стороны от них, и младший, чье место находилось от нее дальше всех, то и дело вскакивал и подбегал к ней, чтобы за разговором встать у ее стула, взявшись за спинку, и наполовину взобраться на него, как поступают все мальчишки, в том числе и принцы.
Рози сунула руку в карман и коснулась округлого веретена-волчка, нашаривая мордочку маленькой горгульи. Палец нащупал ее нос, узнав шелковистость крохотного отполированного выступа. И туман, хоть он и не рассеялся, на некоторое время стало легче терпеть, хотя ужинать ей не хотелось совершенно. Она окинула взглядом стол, высматривая прочие знакомые лица, обнаружила, что Роуленд встревоженно за ней наблюдает, но не нашла в себе сил ему улыбнуться. Она глянула не на королеву, но мимо нее, надеясь хотя бы мельком увидеть Сигил: та наверняка должна была прибыть вместе с королевской свитой, даже если не пожелала явиться на бал. Раз или два ей показалось, что она видела маленькую невзрачную женщину, склоняющуюся к королеве, как это делают не слуги, а ближайшие друзья, но ясно разглядеть ее так и не удалось.
После трапезы начались танцы, но Рози танцевать не стала. Она не осмелилась, потому что умение танцевать было одним из подарков от фей на именины. Но она вполне правдиво могла утверждать, что не танцевала никогда в жизни, и вся Двуколка это подтвердила бы. Айкор заявил, что пытался ее научить, но даже магия в этом случае оказалась бессильна. (Если кто и шутил насчет неуклюжих увальней у нее за спиной, Рози этого не слышала. Сама того не ведая, она производила внушительное впечатление, причем не только из-за роста и расположения к ней принцессы.) К счастью, Пеони танцевала так хорошо, как будто ее заколдовали, и Рози догадалась, кто из фей одарил принцессу этим щедрым подарком, по растроганно-слабоумному выражению на ее лице. Разумеется, тут присутствовали все крестные, но даже если одна или две из них заподозрили, что их подарки воплотились не вполне так, как ожидалось, хандрить прилюдно они не собирались.
