– Сена еще не покрылась льдом, следовательно, ничто не сможет помешать варягам Воислава Рерика доплыть до Парижа.
– Потребуется по меньшей мере недели две, прежде чем до графа Ютландского дойдут вести о тяжком положении королевы Тинберги, – попробовал возразить епископу Руальд Неверский. – К тому же у варяга и без чужих жен хватает забот. Ему нужно укрепиться в Фрисландии, из которой его того и гляди выбьют лотарингские сеньоры, озабоченные, надо полагать, столь неожиданным соседством.
Граф Руальд в этот раз рассудил вполне здраво. Раймон тоже считал, что варяг не станет вмешиваться в чужие дела в ближайшие месяцы. Что же касается Сены, то не пройдет и нескольких дней, как река встанет, наглухо закрыв варяжским ладьям дорогу к Парижу.
Граф Раймон уже собирался поднять прощальный кубок и отправиться спать, когда в зал, где сидели сеньоры, ворвался сир Туан, капитан мечников Адаларда Парижского.
– Нас атакуют, сеньоры!
– Какого черта! – взревел граф Роберт, подхватываясь на ноги. – Где они?
– Викинги ударили в спину нашим мечникам и ворвались во двор королевского замка.
– А откуда в Париже взялись викинги? – ошалело спросил Руальд Неверский, щурясь на соратников по мятежу испуганными глазами.
Вопрос был задан по существу, но, к сожалению, отвечать на него было некому. Сеньоры, отяжелевшие после обильных возлияний, вынуждены были вновь браться за мечи и вести своих утомленных дружинников на подмогу осаждающим, которые в один миг превратились в осажденных.
– Сколько их? – спросил граф Лиможский, выходя на крыльцо.
– Сотни две, может, больше, – отозвался Труан, прикрываясь ладонью от колючего снега, летящего в лицо.
К утру явно похолодало, и Раймон невольно поежился под наброшенным на плечи меховым плащом. Слуги подвели графу коня, и он легко прыгнул в седло. Сеньоры последовали его примеру, криком сзывая своих мечников, заполнивших все щели небольшой усадьбы Рюэргов и окрестные дома. В темноте трудно было пересчитать всадников, собравшихся по тревоге, но все же их было не меньше пяти-шести сотен.
Граф Лиможский взмахнул факелом, призывая всех следовать за собой, и первым поскакал по притихшим улочкам Парижа к королевскому замку, откуда доносился шум нешуточной битвы. Как вскоре выяснилось, это было опрометчивое решение. То ли викингов оказалось много больше, чем полагал капитан Труан, то ли они успели соединиться с защитниками замка, но навстречу сеньорам вдруг выплеснула из темноты лавина всадников.
Труан был прав, в первых рядах этой лавины действительно находились варяги, которые уже успели сесть на коней. Ведь говорил же Раймон графу Орлеанскому, чтобы он вывел лошадей из замковых конюшен, но тот отложил столь важное дело до утра. Впрочем, сейчас графу Лиможскому было не до претензий к оплошавшим соратникам. Удар варяжского меча едва не выбросил его из седла на обледенелую парижскую мостовую. Спасли Раймона щит и кольчуга, однако на какое-то время он потерял возможность действовать левой рукой и вынужден был отступить за спины своих мечников, а потом и вовсе свернуть в ближайший переулок. Натиск викингов был настолько неожиданным и сильным, что они протаранили сбившуюся в клубок конницу нейстрийцев и раскидали мечников по сторонам.
– Они прорываются к воротам! – услышал Раймон сквозь рев битвы голос графа Орлеанского.
Судя по всему, благородный Эд был прав. Викингов было слишком мало, чтобы удержать город, где сейчас находилось никак не меньше трех тысяч мечников союзных сеньоров. Граф Адалард Парижский вполне мог достойно встретить беглецов у городских ворот, которые ему поручено было охранять. Правда, тогда никто не мог предположить, что удар по этим воротам будет нанесен не снаружи, а изнутри.
– Это ярл Драгутин, – сказал Орлеанский, подъезжая к Раймону. – Я его опознал. А с ним королева и Людовик.
– Ничего, – процедил сквозь зубы граф Лиможский. – Еще не все потеряно. Собирай уцелевших людей, благородный Эд. Попробуем ударить им в тыл.
Наступивший рассвет значительно облегчил задачу графу Орлеанскому и позволил сеньорам сориентироваться в обстановке. К сожалению, удар варягов был настолько страшен, что поверг наземь едва ли не половину нейстрийских всадников, слишком опрометчиво ринувшихся на подмогу своим товарищам, осаждавшим королевский замок. Конечно, в городе оставалось еще немало боеспособных мечников, но требовалось время, чтобы их собрать.
Граф Руальд поскакал в усадьбу коннетабля, чтобы поднять своих застрявших там людей, а Эд Орлеанский и Роберт Турский повели уцелевших к воротам. Граф Лиможский тоже поехал туда, но неспешным шагом, ибо толку от него в предстоящем сражении не было никакого. Он по-прежнему не мог пошевелить левой рукой и вынужден был держать поводья правой.
Впрочем, как ни спешили графы Орлеанский и Турский на помощь благородному Адаларду, они все равно опоздали. Ворота уже были распахнуты настежь, а беглецы скрылись в снежной круговерти, оставив после себя гору трупов. Граф Парижский попытался остановить варягов, но, к сожалению, нападение было слишком неожиданным, и его люди просто растерялись, увидев перед собой невесть откуда взявшихся врагов. Адалард, чудом уцелевший в короткой, но кровопролитной схватке, укоризненно смотрел на своих оплошавших соратников.
– Откуда в городе взялись викинги? – строго спросил он у графа Орлеанского.
– Ты, вероятно, забыл, благородный Адалард, что это твой город и что это тебе было поручено охранять ворота, – не остался в долгу Эд, разъяренный неудачей.
В закипающую ссору вмешался Раймон Лиможский, ибо время для выяснения отношений было выбрано не самое подходящее. Следовало подобрать убитых и раненых и выслать за беглецами погоню. К сожалению, быстро организовать преследование не удалось. Помешали разгулявшаяся непогода и упадок духа в рядах мятежников. Все-таки варяги нанесли им большой урон в суматошном ночном бою. Только во дворе королевского замка пали более сотни мечников, захваченных врасплох викингами ярла Драгутина, выросшими словно из-под земли.
Всего на узких улочках Парижа сеньоры потеряли более трехсот дружинников. Был среди них и капитан Труан, сраженный мечом варяга. О нем больше всех скорбел Адалард Парижский, а Раймону эта неожиданная смерть доставила массу хлопот, ибо именно ему предстояло позаботиться о вдове покойного и его детях.
Впрочем, эти хлопоты не шли ни в какое сравнение с теми, которые предстояли мятежным сеньорам в свете неудачно сложившейся ситуации. Бегство королевы Тинберги и герцога Людовика сильно осложняло их положение в Нейстрии и сулило в будущем массу неприятностей.
