Мягкий ковёр скрадывал её шаги. Всего пять шагов. Эйрин считала. Занесённая рука рванула вниз, и камень ударил в беззащитную шею, не прикрытую даже волосами.
Она не думала, что всё выйдет так легко. Ализ тихо всхлипнула, и опустилась на колени. Хрипло пытаясь вдохнуть, она стояла так всего секунду, но Эйрин, которая никак не могла решиться и нанести ещё один удар, секунда показалась вечной. Потом самозваная императрица упала, пачкая текущей изо рта кровью пушистый ковёр.
Эйрин села рядом, не выпуская из рук статуэтку. Она думала, что придётся бить снова и снова, но теперь уже точно знала, что не сможет. Яростное отчаяние, вскипевшее внутри, уже растворялось, глохло. Эйрин смотрела, как мертвенно каменеет повернутое в полупрофиль лицо её матери.
Наваждение не спадало, она оставалась прежней, и Эйрин зажала рот, потому что наружу рвались рыдания. На трясущихся ногах она дошла до двери, проверила замки — все заперты, и вернулась, чтобы снова опуститься на пол рядом с мёртвым телом. Она здесь, рядом с убитой императрицей, в луже её крови, руки в крови, в руках — статуэтка. Никто не будет слушать Эйрин, да она сама себя не стала бы слушать. Она её убила, и бежать некуда.
Огненный шар покачивался, отбрасывая на стены неверные блики, и один скользнул по лицу Ализ — Эйрин показалось, что та моргнула. Она судорожно вцепилась в плечо лжеимператрицы, попыталась перевернуть её на спину. От напряжения руки невыносимо дрожали. Ничего не получалось. Тогда Эйрин склонилась ниже, к самому лицу и прислушалась.
В тишине потрескивало белое пламя, и нет, она не дышала. Эйрин убедилась, наконец, что Ализ мертва, и разжала непослушные пальцы. С глухим стуком на ковёр упала статуэтка богини-птицы. Эйрин поняла вдруг, что давно уже рыдает, и странный раздражающий звук в ночи — её собственный тихий вой, который уже невозможно остановить, потому что он существует отдельно. Здесь, совсем рядом, но отдельно. Слёзы падали на мёртвое лицо Орланы и разбавляли кровь.
— Мама, — тихо позвала она, вцепляясь в чёрный бархат платья.
И вдруг отчаянно захотела, чтобы она ожила.
Орлана прошлась по комнатам, в каждой запирая ставни. Становилось темнее, но теперь её не преследовало ощущение чужого взгляда. Одеяла из спален она перенесла в кабинет. Здешняя дверь показалась самой крепкой. И напоследок ещё раз проверила двери, ведущие на лестницы. Засовы держались крепко.
Стало чуть спокойнее, но Орлану мучили мысли о том, что вскоре сюда в самом деле придёт Аластар, и нужно отыскать возможность хотя бы предупредить его о том, что по первому этажу бродит неизвестный. Она проверила все ящики письменного стола, забралась в кладовую — кристаллов связи нигде не было. Не стоило и надеяться, кристаллы, как самое ценное, уносили с собой, даже когда очень торопились.
Создать портал прямо здесь она тоже не могла — слишком мощные заклинания охраняли дом. Конечно же, здешние жители не хотели бы видеть у себя во владениях незваных гостей. И чтобы сбежать, Орлане нужно было отойти от имения хотя бы шагов на десять, но выходы ей перекрыли.
Она заперлась в кабинете, придвинула кресло к окну и стала ждать. Через щели ставен пробивались тонкие лучи света. Их хватало, чтобы различить буквы на бумаге. Орлане нужно было занять себя хоть чем-то, пока день не скатился к вечеру. А уже там она собиралась брать первый этаж с боем, если её гость не уйдёт по собственному желанию.
Она на секунду прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться и прогнать лишние мысли. Солнечное перо больше царапало бумагу, чем писало, но Орлана подхватила со стола несколько старых листов и на обратной их стороне принялась выводить неровные линии.
Итак, всё началось несколько месяцев назад, когда Эйрин ушла в храм. Она так и не призналась, от кого бежала, а это значит — ей было от кого — или от чего — бежать.
Потом неприятности и беды посыпались на замок одна за другой. Вот неудавшийся наёмный убийца — теперь Орлана всё ясно видела. Он подставил Ордена, чтобы вывести её из себя.
Поддельная грамота. Это не только Олриск попытался поссорить её с Орденом, это его союзница Мелаэр собиралась столкнуть их с Файзелем. Но сейчас было важно и не это, а то, как ей удалось подделать государственный документ, ведь печать и подпись… А значит ли это, что в Альмарейне у Мелаэр нашёлся ещё один верный союзник?
Если да, если всё так, то шахматная партия сходилась к эндшпилю. Вот Мелаэр, вот Орлана, и белая пешка, которая вдруг оказалась чёрной. Другие фигуры давно были сброшены. Орлана думала, что перевес на её стороне, а всё оказалось с точностью наоборот. Маленькая чёрная пешка стояла у края доски. Кто это мог быть?
Амир? Нет, вряд ли. Орден не позволил бы мальчишке ничего сотворить, а потом Орден и вовсе поглотил его сознание. Амир был всего лишь разменной фигурой, которой отвлекли внимание. И вот, пока войско белых бросилось на загнанного в угол коня, чёрная пешка шагала дальше. К самому краю.
И вот она уже на краю.
А потом были Олриск, Аливера и Хэкон, и всех их принесли в жертву ради исполнения комбинации. Рука Орланы с почти исписавшимся солнечным пером дрогнула, и на бумагу легка жирная линия, перечеркнувшая все три имени.
Хэкон просто сбежал, решив, наверняка, что раз императрица принялась за Совет, то не оставит в покое и его. Ведь он принимал участие в убийстве её сына. Кривая улыбка дёрнула её губы. Бедняга Хэкон, он так боялся, что всё выплывет. Он и понятия не имел, что она всё уже давно знает. И не собирается его казнить. Ведь Риана всё равно не вернёшь. Но и прощать его Орлана не собиралась. Пусть трясётся по вечерам, это же так удобно.
Свеин. Маленький глупый Свеин. Как же, должно быть, ему заморочили голову, что он искренне поверил, что исполняет великую миссию — засылает шпиона в замок императрицы. Из всего совета он, наверное, был самым чистым — вся вина Свеина заключалась в том, что его отец служил консулу, который в своё время потеснил Орлану с престола. Вселенский Разум, какая же глупость. Неужели Свеин считал, что ей нечем больше заняться, как только мстить ему за грехи предков!
Орлана опустила лист на колени и прислушалась: за дверью было тихо, а в окно осторожно царапался снег. Зима благоволила случайным путникам. В душе Орланы снова родилась смутная надежда — вдруг она зря сидит в темноте, как перепуганная мышь? Вдруг пришелец не хотел причинить ей никакого вреда?
— Просто по-соседски зашёл за солью, — произнесла она. Хотелось увериться, что у неё всё ещё есть голос.
Тихий шорох в углу заставил Орлану вздрогнуть. Выскользнуло из пальцев и покатилось по полу солнечное перо. Боясь шевельнуться, она долго всматривалась в полумрак и не могла понять, подводят ли её глаза от волнения, или там вправду что-то шевелится. И полумрак дрогнул.
