Ознакомительная версия.
– У него сын здесь?
– Нет, семья его в Эрде… Вот, бери. Здесь только пороховые, зажигательные смеси я себе оставила. А вообще не нравится мне эта затея, не хочу уходить.
– Мне и самому не шибко нравится. Но Пандольф прав – оставаться тебе нельзя. У Айдена тебя уже знают и тронуть поостерегутся. А кто таков этот Мейнер, мне пока что неизвестно. Поэтому с собой тебя не зову.
– Да ты не понял! Я не из-за того огорчаюсь, что боюсь! Не боюсь я вовсе…
– Я понял. Ты хочешь разобраться с Маджентой.
– Не обязательно самой… ты тут спрашивал… но чтоб она знала – за что и почему.
– Это я постараюсь устроить. И Перегрину передам, если он встретит ее раньше.
Когда Эбль собрался покинуть обитель Святой Евгении, между ним и Клаттербаком возник спор, сколько людей отправить поднимать шахты. Вообще-то всем наемникам, включая Клаттербака, прискучило сидение в монастырских стенах, «зимние квартиры». Но тут воспротивился Отто-Карл, напомнив, что негоже бросать плененных монахов без охраны и вообще оставлять обитель, которую им приказано было занять. Кроме того, он побеседовал и с Эблем, и с Клаттербаком тет-а-тет. Эблю он дал понять, что тримейнский наемник, человек грубый и решительный, вполне может прикончить посланца адмирала, дабы тот не смог сообщить своему патрону о подлинных итогах рейда – ни о возможных потерях, ни о возможной добыче. Клаттербаку же сообщил, что карнионец, явная каторжная сволочь, не преминет устранить конкурента, переманить отряд на свою сторону и там уж пограбить вволю. Эбль и Клаттербак, и без того не доверявшие друг другу, остервенели и при ближайшей встрече высказали взаимные подозрения без обиняков, разве что в глотки не вцепляясь при этом. В конце концов сошлись на том, что с Эблем уйдут три десятка человек, остальные, включая Клаттербака, пока останутся в монастыре – до получения известий. Тогда Клаттербак должен идти на соединение с мятежниками либо, наоборот, – запереть ворота и держать оборону. Это изначально и замышлял Ивелин и, оставаясь в тени, вышел победителем. Только так и следовало поступать с людьми подобного сорта. Разделять и властвовать.
Аглавра своего мнения не высказывала, да им никто и не интересовался. Она вообще не показывалась на глаза, затворившись в келье, которую ей отвели.
Но когда отбывавшие бурно радовались возможности поживиться (неважно как – пустить кому-то потроха, грабануть конторы при шахтах, где водятся наличные, и сами шахты, где водятся самоцветы, гульнуть по поселкам, где есть бабы), Клаттербак впал в озадаченность. Может быть, ему все же следовало наплевать на все и отправиться с ними? Ножом в спину пырнет? Не на таковского напал… или все же стоит выждать?
Отто-Карл не мог не замечать его сомнений, и они развлекали Ивелина. И это ничтожество смело считать, что сможет им командовать! Ничего, скоро он станет мягким как воск, игрушкой в умелых руках. И сделает все, что прикажет ему Отто-Карл, когда станет здесь наместником. А в том, что станет, он не сомневался.
Конечно, Открытые Земли – глушь, населенная бандитами и торгашами, – не лучшее место для блестяще образованного потомка древнего рода. Но то, что эта глушь скоро станет золотым дном, Отто-Карл сознавал. А для того чтобы восстановить дом Ивелинов, залечить раны, нанесенные ему злой судьбой, и заткнуть грязные рты, нужны деньги. Большие деньги. И еще большая власть.
Правда, были еще те, кого следовало убедить, что на этом посту он будет им крайне необходим. Ничего, он убедит. Его дар убеждения замечательно помог и с канцлером, и со здешними мерзавцами.
К сожалению, дар убеждения не срабатывал в случае с отцом Джеремией. Тут мешала определенная сложность ситуации. Если б настоятель и впрямь скрывал от него местонахождение каких-то важных документов, Отто-Карл кликнул бы Клаттербака, и тот с помощью свои х средств убеждения эти сведения бы получил. Даже без пролития крови… при ожогах ведь кровь не идет, верно? (Но в эту тему Отто-Карл предпочел бы не углубляться.) Трудность состояла в том, что таковых документов в монастыре не было – в этом Ивелин успел убедиться.
Трудность, но не катастрофа. Если человек ничего не скрывает, сие не значит, что ему нечего скрывать. И вдобавок здесь он вступил в ту область, где можно предложить гораздо больше того, что имеешь. Уж это Отто-Карл знал точно. Что ж, настоятель подскажет ему, какие «тайные знания» можно найти в этих краях. Он давно живет здесь, какие-нибудь бредни, бродившие в Заклятых, то бишь Открытых Землях, до него доходили. На худой конец прикажет своим монахам сфабриковать что-нибудь в нужном духе. Они обязаны это уметь. Но лучше, конечно, найти что-нибудь подлинное, а монахи внесут завершающий штрих.
В обители не было настоящей темницы, но были строгие кельи, где проштрафившиеся монахи получали возможность подумать о своем поведении.
В одну из них был помещен отец Джеремия, но только он удостоился отдельной кельи. Остальных впихнули, сколько поместилось, а не поместившихся посадили в пустующий погреб. Кормить и убирать за ними был приставлен все тот же брат Панкрас. Но Ивелин пообещал настоятелю, что, если тот будет сговорчивей, часть монахов из погреба выпустят. Отец Джеремия и рад был бы облегчить положение братии – даже ему в нетопленой келье было холодно, в погребе же – гораздо хуже, а многие монахи не отличались молодостью и здоровьем. Если бы их выпустили из вони и сырости – хотя бы рубить дрова или работать на кухне и в прачечной, это бы помогло. Но отец Джеремия не находил в своей памяти ничего такого, что могло бы сойти за «тайные знания». Да, он был карнионцем, а склонность карнионцев к суевериям сама по себе уже стала легендой. Но именно отец Джеремия в этом смысле являлся исключением. Он был прежде всего священнослужителем, достаточно образованным, весьма практичным, а все явления сверхъестественного порядка, если они не были подкреплены авторитетом Святого Писания, его попросту не интересовали. Хотя, как истинный карнионец, он вполне терпимо относился к их существованию.
– Что вы ко мне с этим привязались? – сказал он, вконец измученный вопросами о тайнах Открытых Земель. – Ловили бы Перегрина, он наверняка знает…
– Перегрина? – Отто-Карлу, в силу его оккультной подготовки, было известно это имя, хотя лично он с магом не встречался. – Он тут при чем? – Внезапно Отто-Карл вспомнил, как брат Панкрас упоминал о «пожилом приличном господине», посещавшем монастырь. – Он был здесь?
Отец Джеремия колебался. После того как он совершил ужаснейший промах, впустив Ивелина в монастырь, любой ответ мог привести к печальным последствиям. Но Перегрин не принадлежал ни к братии, ни к Дороге Висельников, которая, к слову сказать, тоже оказалась не на высоте, допустив захват монастыря. Перегрин и люди Дороги собирались вернуться сюда, однако судя по тому, что они не появились вновь, им известно, что в монастыре чужие. Значит, они способны позаботиться о своей безопасности.
Ознакомительная версия.
