Старший сын Хейдива задумался.
— Пожалуй, я хотел бы стать пивоваром, — сказал он. — Вы берете учеников, Чейн-Лу?
Пандарен смутился. Отшельники, какими мастерами своего дела они не были, не имели права брать учеников. Чейн-Лу еще не знал, что Джайна твердо решила положить конец этой традиции.
— Кажется, твое отсутствие, Хайди, не прошло незамеченным, — вновь спасла пивовара от ответа Джайна.
— Вряд ли это из-за меня, — протянул медвежонок. — Должно быть, это из-за странного неба. Или они узнали, что дети моря вернулись.
Круглые окошки во всех домах пандаренов источали яркий свет. Рассвет так и не вступил в свои права на этом лишенном красок небосводе, сизые сумерки раннего утра застыли над Пандарией. Возможно, Хайди был прав. Вряд ли Хейдив поднял бы на ноги все селение только из-за исчезновения сына, и необъяснимое природное явление было только на руку неудачливому влюбленному.
Их сразу заметили.
— Хайди! — послышался крик Шайи. — Хейдив, вот он! Идет!
— Не стоило даже надеяться, что из-за какого-то неба пандаренка будет меньше волноваться о сыне, — отметил Чейн-Лу.
Шайя неслась вниз по холму первой, а за ней устремились, кажется, все остальные жители Пандарии. Джайне еще не доводилось видеть их всех разом. Черно-белое море окружило их, мамы-пандаренки всхлипывали, подбадривая взволнованную Шайю. Хейдив-Ли окружали суровые папы-пандарены, от одного вида которых с Хайди слетела вся его спесивость, он смирился со своей участью, приняв раскаявшийся вид и прижав черные уши к макушке.
— Хайди! — прогремел Хейдив-Ли, но звучание другого голоса заставило Хейдива подождать с наказанием старшего сына.
— Что он делает здесь?
От звучания этого голоса Чейн-Лу приобрел такой же смиренный вид, как и провинившийся Хайди. Кейган-Лу, опираясь на неизменный посох, остановился среди других пандаренов, не дойдя до брата с десяток шагов. Другие жители Пандарии не держались на почтительном расстоянии от отшельника-пивовара, в отличие от его брата.
— Чейн-Лу согласился проводить меня, — ответила великовозрастному пандарену Джайна.
Великовозрастный пандарен не сводил с брата холодного взгляда.
— Тебе здесь не место, Чейн-Лу.
Джайна не могла поверить собственным ушам. Фамильную приставку употребляли в знак уважения, обращаясь к взрослым или мало знакомым пандаренам. Назвав брата полным именем, Кейган-Лу почти отрекся от него, давая понять, что их ничто не связывает.
— Не могу поверить, что пандарены способны на такую жестокость! — Воскликнула в воцарившейся тишине волшебница. — Вы способны убить собственного брата, Кейган-Лу? Так сделайте это прямо сейчас. Потому что дети моря вернулись на берега Пандарии, и если Чейн-Лу вернется в свою хижину, его жизнь будет недолгой.
Худенькая пандаренка, кутавшая узкие плечи в темную вязаную шаль, выступила вперед. Если другие отводили глаза от отшельника, да и он сам не особенно старался встречаться с ними взглядом, то стройная пандаренка ни на мгновение не отводила от Чейн-Лу глаз. Казалось, она видит только его, и даже странное небо над головой не заслуживает ее внимания.
— Чейн-Лу понес свое наказание, — тихо сказала пандаренка. — Его проступок не обернулся для Пандарии разоблачением, как мы того боялись. Думаю, века отшельничества послужили для него хорошим уроком. Если леди Джайна говорит правду, пандарены должны забыть старые обиды и объединиться против морского народа. Раз уж здесь собрались все, я прошу о том, чтобы Чейн-Лу вернулся в селение.
Тихо, одна за другой поднимались в воздух черно-белые лапы. Вверх по слону, туда, где стояли остальные, тихий шепот пересказывал происходящее, и как потревоженные огненные мотыльки, взмывали вверх факелы. Века прошли с того дня, когда пандарены проголосовали за исключение Чейн-Лу из своих рядов за путешествие вне времени, за нависшее над Пандарией разоблачение. Пандаренка была права в том, что пивовар понес достаточное наказание.
Бегло оглядев притихшие черно-белые ряды, Джайна поняла, что не было нужды пересчитывать голоса. Чейн-Лу был прощен жителями Пандарии.
Но пивовар не смотрел на волшебницу, его не интересовало количество поднятых рук, он видел перед собой только ее — ту, что беззвучно плакала, спрятав лицо в белых ладонях.
Отшельникам запрещалось иметь семьи, и пивовару-отшельнику только и оставалось, что варить из серебристого меда пиво. Ведь ему нельзя было и думать о том, чтобы преподнести серебряные соты своей избраннице.
Неужели она ждала его все это время?….
Подобная мысль посетила не только Джайну. Во взглядах влюбленных читалось все невысказанное за эти годы, и для кое-кого это было слишком. Хейдив-Ли вовремя схватил сына за руку, не позволив тому вновь умчаться в лес. Приобняв Хайди за плечи, он направился с сыном к дому.
Джайна коснулась руки Шайи.
— Это она? — прошептала волшебница. — Та, для которой Хайди хотел найти серебристую соту?
Шайя кивнула, не в силах ответить.
— Это правда, что дети моря вновь вернулись в Пандарию? — Джайну обступили другие пандарены.
— Мы поднялись на рассвете, — послышался голос Эймир-Ха, — но так и не дождались солнца. Что происходит с небом Пандарии? Почему на наших берегах вновь появились дети моря? Мы ведь выполнили просьбу Вневременного, мы не нарушали договора.
Джайна изменилась в лице.
— Нет, леди Джайна, — спохватился Эймир-Ха. — Я не сожалею о том, что мы спасли вашу жизнь. Простите за эти слова. Леди Джайна, вы единственная, кто сможет дать им отпор. Мы не знаем войны, нас не учили сражаться за свои жизни. Должно быть, сама Великая Мать послала вас в Пандарию, ведь иначе мы не выживем!
Через несколько часов Джайна медленно обходила притихший лес, наполненный серыми тенями, поглядывая на море, но берега оставались пустынными. Волшебница хотела обезопасить пандаренов насколько могла.
Не приближаясь к беспокойным водам океана, Джайна воздвигала в песке невидимые ледяные ловушки, способные на некоторое время задержать мирмидонов. День приближался к полудню, но бесцветная пустота, завладевшая небом, не двигалась и не менялась. Темное море, утратив лазурный отблеск, хмурилось и с шипением билось о каменный берег.
Джайна обошла половину острова, когда почувствовала неладное. Северная половина Пандарии оставалась незащищенной от нападения наг, а поскольку Джайна была единственной, кто на острове мог держать оборону, нельзя было терять времени. Окруженные водой, пандарены оказались в ловушке, и века назад в сражении с нагами многие из них лишились жизни.
