— Да, — согласился, вспоминая, Ингольд, — помню, многие годы меня мучили кошмары с собаками.
— Э... э? — проскрипел тонкий голос.
Нэн, ведьма, внезапно возникла в кругу, ее тусклые глаза сверкали злобой.
— Так приготовить тебе сверчковый суп, змей-маг? А тебе жирную мышь, Сэр Кот? Или вы собираетесь здесь стоять, пока не свалитесь от голода?
— Мама! — воскликнула шокированная Кара. — Это...
— Я сама знаю, что это, девчонка, — едко огрызнулась она. — Говорят тебе, дай бедным мужикам перекусить перед тем, как они начнут бахвалиться былой храбростью.
Сгорбленная спина заставляла ее задирать голову, чтобы смотреть на них, и Руди поймал себя на мысли, что ей не хватает лишь черной шляпы и метлы.
— Спасибо, — произнес с мрачным видом Ингольд. — Ваша забота трогает меня до глубины души.
— Ха! — проворчала она и заторопилась прочь, к уютному местечку, которое, догадался Руди, было общей кухней. В дверях она повернулась и погрозила деревянной ложкой. Густая паутина седовато-белых волос спадала на ее костлявые плечи, а глаза сверкали на хищном лице.
— Душа, в самом деле! — продолжала она. — У колдунов нет души и сердца. Я знаю, что говорю, так как одна из них, и сердца у меня не больше, чем у сорокопута.
С этими словами она скрылась из виду.
— Она права, — проговорил мягко Ингольд. Вос был шокирован, а Кта засмеялся.
— Алвир обеспечивает корпус колдунов тем же, чем и стражу, — объясняла Джил, пока Кара, ее мать и худая рыжая девочка подавали им овсяный хлеб и тушеное мясо из общего котла. — Бектис все еще обедает за высоким столом — думаю, потому, что еда там лучше, но полагаю, что они оба, он и Алвир, скоро останутся в одиночестве. — Она ухмыльнулась, взглянув на Альду, которая сидела по-турецки на шкуре бизона между Руди и заснувшим принцем Тиром, разделяя радость неожиданного пиршества.
Руди блаженно замурлыкал, не в силах скрыть счастье. Впервые за последние два месяца он был вымыт, выбрит и спокоен, и новизна всего этого доставляла ему удовольствие. Он был рядом с женщиной, которую любил, и среди таких же колдунов, как и он сам. Во время путешествия он даже не подозревал, что такое возможно. «Как странно, — мелькнула у него мысль, — заснуть под крышей».
Он отыскал под мехами руку Альды, которая счастливо улыбалась.
В тусклом свете ее лицо казалось более уверенным в себе — менее смазливым, но более красивым, алогично подумал Руди.
«Джил тоже изменилась», — решил он, разглядывая худую, похожую на сухопарого подростка девушку, сидящую рядом с Ингольдом на полу. Она стала нежной, хотя физически, наоборот, окрепла. Глаза у нее были добрые, но жесткие линии в углах рта говорили о жизненном опыте, который она приобрела за эти два месяца.
«Ладно, что за черт, — подумал он. — Мы все изменились. Даже старый Ингольд».
Может быть, позже старик вновь обретет ту безмятежность, с которой раньше смотрел на мир. Кво сломал что-то внутри него, и Руди надеялся, что это излечимо.
После первых приветствий и новостей Ингольд погрузился в молчание. Он не произнес ни слова. Не сказать, что в комнате стояла мертвая тишина. Когда хор чавкающих ртов утих, нашлись и новости, и истории о приключениях, и большинство из них исходило от Руди, Джил и Альды.
Сейчас, как и тогда, глаза старика не перескакивали с одного лица на другое — не пытаясь оценить, на что все они годны, хотя этого можно было ожидать. Сейчас Ингольд лишь знакомился с ними — добропорядочные жены и любители чая, хулители, которые допустили разрушение Кво, да один-единственный ведущий аскетическую жизнь высохший старик-отшельник и бродяга, по случайности оказавшийся таковым в середине жизни. Все они были той силой, с которой Ингольду предстояло работать, силой, отданной под его начало.
«Неудивительно, что он выглядит, словно перегрелся», — подумал Руди.
— Теперь, — наконец произнес Ингольд в завершение приятной трапезы, ласково обняв Джил за плечи. — Покажите, что вы обнаружили.
Словно по команде, Джил и Альда вскочили на ноги.
— Мы обнаружили все там, — сказала Джил, показывая дорогу. — Эта дверь ведет в комнату с лестницей в лаборатории, обычно мы запирали ее на засов. Мы хранили там свои вещи...
Многие уже видели их и поэтому остались на своих местах. Лишь некоторые — Вос, Кта и Кара — последовали за Руди, Ингольдом и девушками через небольшой дверной проем. Когда они зашли, вокруг них образовалось слабое свечение колдовского света — комнаты корпуса колдунов были единственными в Угловой башне, имевшими хорошее освещение. На столе были разбросаны сосуды, коробки, цепочки из ватерпаса, аппараты из стеклянных шариков и золотых стержней, сплетенные из металлических трубок узлы, волнообразные куски ничего не означающей скульптуры и гладкие непонятные многогранники из белого и серого стекла.
— Вот это поразило нас больше всего, — произнесла Джил, поднимая с пола один из них и бросая Ингольду. — Они были повсюду — под механизмами в насосной комнате, на полках в кладовых, в сетках, натянутых над цистернами в гидропонном саду. Но годятся лишь для Тира, который любит с ними играть.
— Действительно, — Ингольд повертел в руках многогранник, словно проверяя вес и пропорциональность. Затем совершенно неожиданно тот загорелся в его руках, и мягкий белый свет согрел черты обветренного лица. Он кинул его Джил, и та неловко поймала совершенно холодный многогранник.
— Лампочки, — сказал Ингольд.
— О... — пришла в восторг Джил. — О, как прекрасно! Но как же древние включали и выключали их? Как эти штуки работают? — она взглянула на него, свет, исходивший из ее сложенных чашечками ладоней, падал на худощавое лицо.
— Они просто закрывали их, если им требовалась темнота, — сказал Ингольд. — Сам материал способен долго хранить свет и может зажигаться при помощи очень простых средств. Многие из низших эшелонов магов, например, факиры, способны это сделать.
— Хм, — Руди взял один из белых кристаллов и исследовал дно. — Ты должна была прочитать это, Джил. Здесь написано: «сто ватт».
— Стукни его хорошенько, Альда. Но я действительно должна была это выяснить, так как никогда не задавалась вопросом, как раньше освещалась Угловая башня. И находящиеся в подвале гидропонные сады, комната за комнатой — совершенно без источника света.
— Ты всегда выращиваешь марихуану в чулане? — совершенно некстати спросил Руди.
— Эй, у себя я выращиваю лишь то, что растет в чуланах — грибы. Но, Ингольд, с таким освещением мы можем снова развести сады. С гидропоникой мы сможем вырабатывать заряженную материю, практически не занимая места, а внизу для этого достаточно тепло.
