Солдаты рассмеялись.
— Верно, Гедрих, — согласился меняла, — граф предложил мне должность казначея. Но я еще не решил окончательно. Как-то мелко для меня, не находишь? Отказаться от собственного предприятия… меняльная лавка у Восточных ворот — местечко прибыльное. Ладно, я ухожу. Керт, ты со мной?
— Беспокойный ты человек, Хромой, — вздохнул шпик, когда они вышли наружу и, как добрые приятели, зашагали по улице, — носит тебя и носит… носит и носит… В порт ходил, к старьевщику ходил… теперь и вовсе — в Большой дом. Что тебя по городу-то гоняет? Собственная лавка — вот, сиди себе, занимайся делом…
— Ты бы на моем месте так и сделал? А, Керт?
— Да уж, представь себе.
— А ты в монетах разбираешься? Может, займешь мое место?
— В монетах я — только в том смысле силен, чтобы их тратить. А ты что, опять шутишь, или всерьез решил лавку бросить?
— Носит меня, Керт, и носит… носит и носит… Тесно мне в Ливде!
— И чего тебе надо, не пойму… Ладно, давай-ка я отстану, что ли. А то встретится кто из начальства, мне еще и попадет, за то, что я тебя этак охраняю.
— Вот Гангмар! Как же так? Как же я без такой охраны? Мне, Керт, спокойней, когда я тебя вижу.
— Ну и что? Ты верь, что я поблизости. Вера — великая сила. Кто мне это говорил? Не припомню никак.
— Чудеса. Все, с кем я ни поговорю хотя бы раз-другой, становятся остроумными насмешниками. Или я — настолько удачная мишень для острот?
— Это как знаешь. А если серьезно, у нас говорят, что эти господа, папаши сидельцев из Большого дома, от тебя отстанут. Смирились, не хотят графа злить. Так что поживешь еще покуда. Ну, бывай!
Шпик нырнул в подворотню и словно растаял в полумраке. Мастер! Хромой зашагал дальше в одиночестве. Было тепло, солнечно и спокойно. Весна, хорошо…
Перед Большим домом, как обычно, сновали люди. Старинное здание — средоточие жизни городских верхов. Хромой подошел к центральному входу, раздумывая, чтобы соврать имперцам — но те уже приветствовали кивками. Так даже неинтересно, скучно. И внутри менялу будто ждали — стоило появиться в просторном холле, тут же, откуда ни возьмись, гремя оружием, подскочил серо-лиловый латник из охраны Леверкоя. Его светлость ожидает мастера Хромого в комнате с попугаем. Ожидает.
* * *
Меняла поднялся по лестнице, кивнул солдатам у двери на втором этаже. Этих тоже предупредили… Коридор оказался хорошо освещен. Когда Эрствин в отлучке, и хозяйничать остается мадам Лериана, этот коридор погружается в таинственный сумрак, но сейчас лампы на местах — горят огоньки. Фитили не потрескивают — значит, хорошее масло.
Хромой постучал в знакомую дверь, вошел. Эрствин вскочил. Мальчик расположился в привычном кресле у камина. Поскольку дни стояли теплые, в камине огня не разводили, но кресло, которое его светлость облюбовал зимой, так и осталось на прежнем месте.
— Хромой, я… ты заходи, садись.
Едва слышно скрипнула дверь, в комнату скользнула Лериана. Улыбнулась и села на стул.
Меняла отвесил поклон девушке, затем обернулся к Эрствину.
— Ваша светлость, я не могу сесть в вашем присутствии, — оба сели. — Что случилось, друг мой? Почему ок-Ренг был вынужден тащиться к Восточным воротам?
— Хромой, я… понимаешь, я подумал, Ланка подумала… что мы… — Эрствину никак не удавалось выдавить из себя нужные слова. — Что мы тебя обидели… чем-то. Я хочу сказать, что ты… Ты не обиделся?
— Разумеется, нет. Эрствин, — Хромой обернулся, — мадам… Я просто соскучился по прежней жизни. Я здесь, а там — старые друзья, новые сплетни…
— Да? — мальчик все еще выглядел напряженным. — Я боялся.
— Это я ему велела, — тихо, едва ли не шепотом, молвила Лериана.
И снова замолчала. Какая странная девица!
— Да нет же! — Хромой постарался, чтобы фраза прозвучала как можно веселей. — Просто… ну… Ну, как-то не по себе становится в этом доме. Захотелось… чего-то. Кстати, я за один лишь день узнал новостей больше, чем за неделю топтания в коридорах Большого дома. Эрствин, ты не представляешь, как много можно узнать на улицах…
— Расскажете нам новости, мастер Хромой? — подала голос Лериана.
Сегодня девушка был на редкость разговорчива — две фразы в течение пяти минут!
— Мадам, — Хромой встал. — Могу ли я просить вас занять место рядом с Эрствином? Прошу прощения, вы сидите там, у двери, в тени, а мне так хотелось бы видеть вас получше. Пожалуйста, здесь будет светлей.
Видимо, нынче был день чудес — Лериана снова улыбнулась и переплыла к холодному камину, в кресло. Напряжение ушло, все почувствовали себя свободней.
— А новости, — Хромой снова сел, теперь собеседники расположились так, что он находился лицом к обоим, — удивительны… хотя, с другой стороны, даже не знаю, покажутся ли они интересными здесь, в Большом доме. На улицах-то это кажется весьма занятным! Скажи, Эрствин, в императорское войско уже записываются молодцы, верно?
— Да, — мальчик кивнул. — Правда, я надеялся, их будет больше.
— Ничего, как только состоится первая выплата жалования, и отважные добровольцы спустят ее в кабаках, ты удивишься, сколько патриотического духа в груди ливдинских обывателей! После первой же выплаты…
— А, отличная идея, Хромой! — Эрствин оживился. — Я велю, чтобы заплатили, не дожидаясь срока.
— В казне много денег?
— Нет, просто пока что мало добровольцев.
— Однако я хотел рассказать не об этом. Вот скажи, друг мой, во что оденут твою отважную пехоту?
— Ну… в красное и желтое, как положено. Ты к чему это?
— А кто получил заказ на пошив плащей, портков и рубах?
— Не думал даже. Кто получает обычно такие заказы, портные, — мальчик пожал плечами и развернулся в кресле боком, так, чтоб удобно разместить ноги на сундуке. Он готовился к новой забавной истории из жизни Ливды, — а что ты об этом знаешь?
— Хо! Я знаю, что плащи великолепной пехоте его величества пошьют из гнилой дерюги; что покрасят их в красное и желтое так, что цвета полиняют после первого же дождя или попросту после того, как вояки в первый раз пропотеют; что сапоги окажутся из пересушенной кожи; что пуговицы для курток куплены у старьевщика; что…
— Погоди, Хромой, ты хочешь сказать, что меня обкрадывают?
— А ты хочешь сказать, что не знал этого?
Лериана хихикнула. Хромой не верил своим глазам — сегодня она казалась совершенно нормальной девушкой. Даже не так — сегодня она казалась самой прекрасной девушкой в Мире. Только у самой прекрасной девушки с Мире могут быть такие глаза. Меняла смутился.
