Зофия перевела взгляд с заснеженного пейзажа, на пылающее пламя. Невольно закуталась в плед, мысленно думая о том, как было бы сейчас на холоде, там, вне стен дома, что защищает от пронизывающего ветра и снега, что так и норовит залезть за шиворот, уколоть морозной иголочкой.
Она думала о том, что скоро ее племянница вернется домой.
Как она встретит ее, что скажет и чем объяснит то, что ее вернула назад стрыга из Круга?
«Ничего, — подумала Зофия. — Главное, чтобы Урсула заставила ее вернуться, а там уж я придумаю, что сказать и как объяснить свой поступок!» — важным для пани Новак было теперь заставить Ульяну остаться, хотя, для этого у нее было преотличное запретное зелье.
«Пусть только вернется! — усмехнулась Зофия. — И у нее уже не будет шанса сбежать от меня. А когда придем время, она все узнает. Но не раньше…» Лотер и Бася уже давно спали и только я сидела рядом с Роландом, облокотившись спиной о стену и слушая треск поленьев в печи, смотрела на лицо ведьмака, с радостью отметив для себя, что бледность сошла и краски возвращаются. Он все еще находился в бессознательном состоянии, а я, пользуясь возможностью, разглядывала его черты, впитывая в себя каждую, словно запоминала.
У ног сопел Мрак. Он давно уже спал, привычно уронив голову на передние лапы. За окном снова шел снег. Я отчего-то подумала о том, что скоро он засыплет то, что осталось от стрыги, засыплет и наши следы, и кровь. Засыпет все, что произошло сегодня днем и случившееся останется только в моей памяти, как самый ужасный день в моей жизни. День, когда, как мне показалось, я едва не потеряла своего ведьмака.
Тихий шелест одежды, и я увидела, как Роланд открыл глаза и попытался привстать. Дернулась вперед, положив ладонь на его грудь. Заставила лечь назад.
— Надо зашить, — произнес Роланд, глядя в мои глаза. И что-то в его карем взгляде заставило меня приблизится, оказаться так близко, как никогда раньше.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила я и в тот же миг сильная рука обхватила меня, прижала к себе. Жаркие, жадные губы нашли мои, прикоснулись нежно и властно, заставили открыться навстречу поцелую. Все тело пронзила дрожь, мне казалось, что от пыла Роланда я сейчас растаю как снежная княжна из сказок. Его губы были требовательными, а пальцы зарылись в мои волосы, все еще растрепанные после стычки со стрыгой.
Я пила его поцелуй, жила им тот короткий миг, пока мы были близки. А когда ведьмак отпустил меня, посмотрела в его лицо блестящими от радости глазами.
— Я был дураком, что так долго сдерживал себя, — шепнул Роланд.
Улыбка расцвела на моих губах. Как же я ждала от него этого! Сердце зашлось в бешеной скачке.
— Почему же тогда сейчас решился? — спросила тихо.
— Ты должна знать причину, — его глаза потухли, и голова Роланда упала на подушку.
— Причину?
— Да. Причину, почему я отталкивал тебя, — и его лицо окаменело. И что-то подсказало мне, что то, что он намерен сейчас сказать, будет более чем неприятным.
Проснувшийся Мрак уставился на своего хозяина все еще мутным после сна взглядом.
— Говори! — сама не узнала звука собственного голоса. Дрожащий, напуганный… не мой.
— Ты должна знать. Я буду последним мерзавцем, если не скажу об этом теперь, когда понял, что чувствую к тебе, — и пауза на несколько ударов сердца. — У меня есть жена, — ответил ведьмак и мир для меня потух.
Агнешка отняла руки от кристального шара, улыбнулась и провела рукой над стеклянной поверхностью. Лицо Ульяны пропало и шар снова стал прозрачным, как слеза.
Старая ведьма отошла от стола и опустилась на тахту. Улыбка никак не сходила с ее губ, а в голове крутилась только одна мысль: «Все идет так, как должно. Каждый шаг, каждый поступок молодой ведьмы приближает ее к очевидному итогу».
Скрипнувшая дверь впустила в комнату Еву. Пани Возняк занесла поднос с обедом и поставила его на столе, краем глаза отметив наличие хрустального шара.
«Куда это смотрела Агнешка?» — подумалось ей, и ведьма принялась расставлять тарелки и приборы. А когда все было готово, Ева оглянулась на Агнешку и поразилась диковинной улыбке, что сияла на тонких губах старухи.
«Что бы она могла значить?» — мелькнула мысль в голове пани Возняк.
И, кажется, она знала ответ на свой молчаливый вопрос.
Конец первой книги.
