Нат кивнул. Если уж слушать, то лучше на полный желудок. Он поднял воротник куртки и головой тряхнул: погода к вечеру окончательно испортилась. И начавшийся дождь грозил затянуться, а значит, он, Нат, вымокнет. Странное дело, прежде-то он спокойно воспринимал и дождь, и снег, и прочие неудобства. А тут вдруг неимоверно захотелось домой. И чтобы камин. Нира с книгой. Или без книги, но главное, чтобы улыбалась… и простила его за грубость. А Нат найдет слова, объяснит как-нибудь, что не собирался ее обижать, но напротив, защитить пытался.
Правда, попытка эта какой-то кривой вышла.
Ничего, Нат вернется и попробует снова. И будет пробовать раз за разом, пока что-нибудь да не получится. Райдо не зря говорил, что Нат упертый.
— Ох, ты глянь… хорошо идут, — сказал Гарм, приподнимаясь на стременах. — С факелами… вот скажи, дорогой мой мальчик…
— Я не дорогой.
В лиловых сумерках город гляделся далеким, а огни факелов и вовсе были с трудом различимы.
— …они нас совсем за дураков держат? — Гарм спешился и повод кинул на ветку.
Куртку повесил на другую. Сняв рубашку, аккуратно сложил ее в седельную сумку.
— Облава… вот кого можно в лесу ночью искать, а? Разве что собственную задницу… разбойники… дураки-разбойники…
Он разулся и носки стянул, скатал в аккуратные комки, которые спрятал в ботинки. Пошевелил босыми ступнями.
— И мы не умнее, если в это дерьмо ввязались…
Огней становилось больше. Рыжие муравьи, вот на что это похоже… суетятся, сталкиваются друг с другом, подпитывая силой… множатся, множатся, того и гляди, станет их столько, что и не управиться.
— Ты знаешь, что делать. — Гарм больше не ворчал и выглядел немного иначе, чем обычно.
Более серьезный? Сосредоточенный.
— Только на рожон не лезь, ладно?
— Не буду, — пообещал Нат, чувствуя неприятный холодок.
— И себя побереги… шкуру… шкура-то…
Гарм не договорил. Он менял облик медленно, кажется, с трудом. И зверь, вставший на опушке леса, долго пытался отдышаться, он кашлял, а из раззявленной пасти текла слюна.
Огромный.
Черный.
Жуткий, наверное… будь Нат человеком, испугался бы. Правда, он человеком не был и, спешившись, стянул рубашку. Подумалось, что запасную он как раз-то не взял и теперь придется так возвращаться, но с другой стороны, можно и не возвращаться. Следом пойти. Нат темной масти, незаметной…
Гарм оскалился. Нет, мыслей читать он не умел, но успел неплохо Ната изучить.
— Да я просто…
Зверь коротко рявкнул.
— Ладно, ладно… буду сидеть тихо. Смотреть и по обстоятельствам.
Зверь потянул носом — огоньки приближались, а ветер донес острый будоражащий запах людей…
— Слушай, а можно я твою куртку возьму? А то ведь околею, простыну, Райдо ругаться будет…
И Нира огорчится. Хотя… если огорчится, то простыть стоит? И глядишь, огорчившись, простит? Мама, когда Нат заболевал, ему все-все прощала и еще варила куриный бульон с луком и морковкой.
Бульон был вкусным.
Нат бросил рубашку. Клацнули челюсти, и на землю полетел тряпичный ком.
— Погоди. — Нат спешился. — Кровь же…
Флягу со свиной кровью Гарм держал при седле. Запахло резко, сладко, и запах этот породил судорогу, живое железо рвануло.
Лес.
Дым.
Кровь.
Охота, которая совсем рядом. И Нат достаточно здоров, чтобы пройти по следу, тем паче что след этот будет широк.
Он сглотнул слюну и отвернулся.
Люди идут к дому. Люди собираются убить Райдо. И самого Ната. И разве не справедливо, если Нат тоже убьет? Смерть за смерть. Кровь за кровь. Он заставил себя дышать и руку сунул в рот, прокусил. Стало легче. Не безумие, но просто Нат давно не выходил на охоту. А это тоже неправильно. Ничего. Когда все это закончится… а ведь закончится когда-нибудь, верно? Пока же стоит думать о чем-нибудь хорошем.
О доме.
О Нире.
…мудрой Нира себя не ощущала. Вот ни на мгновение.
Скорее дурочкой.
Истеричной слезливой дурочкой, которая, вместо того чтобы выслушать, наорала, а теперь Нат уехал и, когда вернется, не сказал. И вернется ли вовсе.
Наверное, уже жалеет, что с нею связался…
…и про рубашки эти…
…ерунда какая… ей не тяжело зашивать, хотя там шить уже нечего, латка на латке стоит, и кажется, что эти рубашки сами состоят из лоскутов. Но не рубашек жаль, а Ната, которому приходится нелегко…
Нира всхлипнула и решительно вытерла слезы: они никогда и никому еще не помогали. Что делать? Мириться. И выяснить наконец, что происходит. Нет, Нира крепко подозревала, что желания эти ее взаимоисключающи, но хотелось всего и сразу.
Еще плакать.
Но Нира с собой справилась. Умылась. Поглядела в зеркало и поспешно отвернулась, до того она была нелепа, некрасива даже, с бледной кожей, с носом покрасневшим и глазами заплаканными. И как это у Мирры получается оставаться красавицей даже в слезах?
Вспомнив о сестре, Нира тряхнула головой. В ней дело. И в матушке с ее стремлениями заполучить усадьбу, и в отце, который слишком слаб, чтобы ей помешать, и еще в том, чего Нира не знает. А она, как выяснилось, не знает слишком многого. Это Нат сказал. И от слов этих стало обидно-обидно, получилось, что будто бы Нира в своей семье и вправду чужая, лишняя, вот и не доверяют… а она… она не лишняя. Она сумеет все выяснить.
Сама.
Решение было спонтанным и, как многие иные спонтанные решения, не слишком умным. И Нира в глубине души подозревала, что Нат этакому ее поступку вовсе не обрадуется. Но обида переросла в злость, а злость требовала выхода, причем немедленно, пока Ниру от этой злости вовсе не разорвало.
Она сделала глубокий вдох и сказала:
— До темноты добраться успею.
В конце концов, Нат — муж, а не тюремщик и не вправе Нире запрещать видеться с родными… конечно, следовало бы сказать… попросить сопровождение, но… Нира от мысли этой отказалась, поскольку вряд ли Райдо это самое сопровождение выделит. Скорее уж запрет. Нет. Ей надоело притворяться слепой, глухой и вообще…
До города — пара миль. И верхом Нира держится неплохо. Доберется. А заночует дома, небось не откажут… утром же вернется. Все будет именно так.
Переодевалась она сама, торопливо, в глубине души и опасаясь, что ей помешают, и желая этого. Но в огромном этом доме до Ниры никому не было дела. Райдо был болен. Ийлэ… Ийлэ вновь пряталась. Гарм ушел, и его люди тоже, а другие, приведенные шерифом, куда-то исчезли. У дверей, правда, маялся пес, кажется, из Видгаровых, который окинул Ниру настороженным взглядом. Взгляд она выдержала и дверь толкнула.
— Вам помочь, леди? — спросил пес низким гортанным голосом.
