-- Чтой-то она мне про это не сказывала. Врёшь ты...
Во-от! Пошла серия вторая. Датчики съёма информации сбиты, посмотрим как они следующую порцию инфы заглотят. Как в айкидо: рывок влево - рывок вправо для разбаланса противника. Для потери им равновесия. Только не телесного - душевного. "Кнут и пряник". "Пряник" в форме золотого клада прошёл. Теперь "кнутом"... взбодрим.
Интересно - как будут работать эффекторы. После второй серии целенаправленного введения в заблуждение. При полной правдивости информации на каждом шаге. Марьяша место видела. Только она не видела, как я на этом месте торбочку свою закапывал.
-- А и много ли она тебе про поход наш рассказала? Ты-то хоть знаешь, что она ныне в тягости?
-- Про это - сказала. Может, сына второго...
-- То, что она тебе сказала - понятно. А вот почему я, холоп её малолетний, про то ведаю? А Храбрит?
Плохо. Темно, я не вижу его лица, его рук. Никакой мимики, моторики. Эффективность сказанного не оценить, воздействие не скорректировать. Только по тону. Который он контролирует профессионально. И паузам. При таком качестве обратной связи... только вперёд, напролом.
-- А про поганого, который за ней гнался? Там, где ваш обоз разбили. Рассказала?
-- Какого поганого?
Класс. Что ж ты так, девочка, подставляешься? Уровень доверия к мужу... обычный для женщины.
-- Половчанин молодой. Он-то её догнал. И завалил. И поимел. Со всей пылкостью, свойственной молодости.
-- Чего-чего "свойственной"?
-- Того. У твоей Марьяшки полное брюхо поганского семени. Парня того я на ней же и зарезал. Только он её накачать успел. Как ты сам её же с того же утречка.
-- Лжа!
-- В чем? В том что она перед тобой в то утро сиськами своими трясла? И ты её назад в постель опрокинул? И снова, Храбрит, почему ты про это помнишь - понятно. Ты там был. А вот почему я про это знаю? Ты скажи, ты мужик умный, до правды доискиваться приученный.
-- Она рассказала.
-- Верно. Следующий вопрос, господин боярин: почему? Почему госпожа рабу своему, малолетке-уроду, такие... всякие... подробности про со своим мужем игрища постельные...
-- Ты ей не раб. Ты холоп беглый. Она сама так сказала. И ошейник у тебя не наш, и клейма нет... Лжа, все твоё - лжа.
-- Ага. Шашку мою видел? Она с того поганого снята. Сначала я его зарезал. Прямо на Марьяше, потом шашку взял. Потом и самого половца снял. С жены твоей. Тяжеловато было поганого из между ног её выковыривать. Зацепился он там, что ли?
Молчит, сопит. Плохо - не видно ничего. Ручки бы его... Как он там? Косяк проёма уже до белых костяшек зажал или нет? Продолжим.
-- Крестик золотой ты видел, шашку ты видел. А вот видел ли ты волосы её обскубленные? Спрашивал ли почему так?
-- Сказала - у костра ночевала, коса на угли попала.
-- Ага. А про те волосики, что между ног - передком в костёр влезла? Ты ж уже был с ней сегодня, в баню вместе ходили. Что и не заметил, что делянка-то вырублена была, там-то один подрост молодой. А кто там до тебя кушири выкашивал - и увидел, а не спросил. Эх ты, "спрашивать умею".
-- Кто?
-- Аз грешный. Я сам волос на теле не имею. И баб люблю гладких. Вот и побрил её... что б слаще было голым по голому. На ней кататься-ласкаться-елозится.
-- Ты... сопля маломерная. Тебе с бабой взрослой...
-- А такое не слыхал: "мал золотник да дорог"? Или - сладок. Если - умел, да не спешен. Как ты. Ты-то её ни разу за все десять лет до настоящего крика не довёл. Попихался и отвалился. А вот подо мной она криком кричала. От удовольствия. И не раз. И все просила: "еще, еще".
Молчит, сопит. О, и скрип слышен. То ли зубы, то ли бревна под руками.
-- И не только подо мной. Мы когда через Десну перебрались, на хуторок вышли, её сразу в баньку отвели. Пока я всякими делами занимался, там в баньке сынок хозяина... Здоровый лоб, вроде тебя. Тоже... - покатался на Марьяшке в волюшку. А она даже и не дёрнулась. Пока нам ехать время не пришло..
-- Все сказал?
-- Нет. Потом мы еще с одним возчиком ехали. Молодой, красивый, кудрявый. Уж она перед ним и так, и эдак. Курлыкает-мурлыкает... Ну и загуляли они в леске. Ты е спинку ободранную, в сеточку посеченную видел? А передок покорябанный?
-- С-сука. Курва.
-- Тот парень так и сказал: курва курвущая. И шишку еловую ей забил. В дырку ейную. Куда мы с тобой, Храбрит, в очередь совали. Я уж потом намучился занозы из неё вытаскивая, ход высвобождая. Ну мне-то, по маломерности, много не надо. А ты-то как слазил? Не занозился, об поленце еловое не стукнулся?
Молчит, сопит. Плохо, ой как плохо, да чем же его сшибить? Выбить из него выдержку. Мне нужно, чтобы он к активным действиям перешёл. Сотворил какую-нибудь глупость. В состоянии аффекта. Начнёт дёргаться - у меня появится хоть какое пространство для маневра.
-- Ты вот, Хорь...
-- Что?!
-- А, "хорь"... Я её ночью как-то... приспособил, а она спросонок меня как тебя - "хорь". Я еще и удивился: чего это она так мужа-то - "хорёк вонючий". Ну, так ты вроде муж не глупый, прикинь сам. Значит так, за те дни она с пятерыми была: ты, я, половчанин, хуторянин и возчик. Все её семечками своими набивали аж по самые ноздри. А теперь ты себе второго сына ждёшь. Может и будет, но не твой.
-- Я первым был.
-- Ага, первым. Только ты мне, нет не мне - себе объясни. Как так получается, что вы десять лет женаты, после первого сыны девять лет прошло, вы ж не по-монашески жили. Игрались-баловались. И много раз. И от тебя - ничего. А вот когда еще четверо - она понесла. Ну и причём здесь ты? И еще: если семя твоё за девять лет у Марьяшки не проросло, а тут раз и вот оно, то был ли и первый раз?
-- Что?!
-- А то. Дурят тебя как дитё малое. А ты... тоже мне - "спрашивать умею". Это ты на службе умеешь, а тут перед носом... Ну-ка вспомни, вот вы поженились...
-- Она девкой была.
-- Да знаю я. Она сказывала. Потом ты её к тётке своей отправил. Наезжал туда. Через три месяца... Сколько ты в тот раз у нее был?
-- Не помню я.
-- А я - знаю. День да две ночи. А кто у неё на третью ночь ночевал? А? Как и в этот раз: ты первым был. Ну и как тебе? Чужого ублюдыша по головке гладить, подстилку драную в уста сахарные целовать... Кстати, как вы встретились, как ты её так жарко обнимал-целовал - я все волновался-тревожился - не помешал ли я встрече твоей с женой верною, долгожданною. Тут вишь какое дело: как ей дровину-то в дырку между ног засунули, так я стал её в ротик употреблять. Ох как ей это понравилось. Сама, бывало спать мне не даёт, все уд мой своими губками алыми... И смогчет, и пришлёпывает. А последний раз мы тут недалече... Я ее на коленки поставил и аж в самое горло... Хорошо пошло. Только много из меня в тот раз семечек-то по-вылилось. Она заглатывала-заглатывала, да часть на личико ее белое пролилось. Ну белое на белом - не видать. А вот на губках алых... Тебе не мешало?
