— Не могу толком разобрать. Что-то вроде: «Они тут, они тут, они тут».
Торгиль отвернулась от птиц и поворошила длинной палкой в костре. Вторую кисть она заботливо прятала под мышкой.
— Людям случается исцелиться от ран, — тщательно подбирая слова и не сводя глаз с воительницы, проговорил Джек.
— Многим — не случается, — отрезала Торгиль.
— Но сдаваться причины нет.
— Я никогда не сдаюсь! — яростно выкрикнула Торгиль. Две ближайшие к ней скирдочки дрогнули. — Признаюсь, когда мы стояли там, высоко, на уступе, я подумывала о том, чтобы броситься вниз.
— Торгиль! — встревоженно проговорил Джек.
— Но я не смогла. Вот это, — она сжала в пальцах невидимую охранную руну, — мне помешало. Выпило мою храбрость. Надо бы сорвать ее с шеи да зашвырнуть в озеро.
Торгиль стиснула руну еще крепче.
— Так ведь не получается, — догадался Джек.
— Не получается! Треклятая штуковина не хочет меня оставлять. Я бессильна от нее избавиться.
— Если я правильно понял Барда, руна выбрала тебя, — объяснил Джек. — В один прекрасный день ты поймешь, что пора передать ее дальше, — точно так же, как я понял, что руну нужно отдать тебе.
Мальчуган не стал говорить о том, как отчаянно скучает по руне и мечтает заполучить ее назад, — что толку-то?
— Дары порою обращаются против тебя же самого, — пробормотала Торгиль, глядя в огонь.
Джек долго молчал — и думал про ожерелье Люси. Солнечный свет потоком хлынул с гор: очень скоро весь лагерь озарится светом. Над прудом неподалеку клубился туман; тихо плескала рыба. Никак невозможно долго унывать в таком месте!
— А зачем ты ударила демона, который собирался утащить отца Севера? — спросил мальчуган.
— Какого еще демона? Я видела здоровенного пса.
— Пса?
— Ну да. Это же был Гарм, пес, который сторожит страну Хель. Скальд Руна мне его, помнится, описывал. У него четыре глаза, из пасти у него сыплются опарыши, и весь он измазан в крови. Он попытался забрать меня, но я ему сказала, что я — воительница Одина.
Джек потрясенно слушал. Похоже, здесь та же история, что и с накерами. Каждый видит то, чего ожидает.
— Хорошо, но Гарма-то ты зачем ударила?
— Я… — Торгиль помолчала, теребя в руке охранную руну. — Я подумала, Гарм несправедлив. Почему он забирает отца Севера и пренебрегает гнусными клятвопреступниками вроде отца Суэйна и Гоури? Так что их-то Гарм в конце концов и забрал.
Губы Торгиль изогнулись в довольной улыбке.
— Вот оно! — воскликнул Джек так громко, что Пега резко села: трава так и полетела во все стороны. — Помнишь Тюра? Того самого бога, который пожертвовал рукой, чтобы связать гигантского волка? То было благородное деяние, о нем поют испокон веков, — а ты ведь совершила то же самое!
Торгиль подняла взгляд. В этот самый момент утренние лучи озарили лагерь — и засияли ей прямо в лицо.
— И впрямь так, — пробормотала девочка.
— Да! И ты прославишься, как… а как, собственно, тебя будут звать? Торгиль Серебряная Рука, которая сражалась с псом страны Хель! Я сложу об этом песню.
— Ох, Джек, — прошептала воительница. Заморгала, смахивая слезы; сердито встряхнула головой. — Черт бы подрал этот солнечный свет. От него у меня глаза на мокром месте.
Пега встала и тут же принялась наводить порядок в лагере, как обычно. Собранные ветки она принесла к костру.
— Это вы про Тюра говорите? — спросила девочка. — Один мой хозяин научил меня стихам про Тюра.
И Пега произнесла по-англосаксонски:
Туг bi tacna sum healdeð
Trywas wel wi æ elingas.[6]
— Я тоже их знаю, — подхватил Джек, — «Тюр — это звезда. Он хранит верность принцам и никогда не сбивается с курса в ночных туманах. Тюр никогда не подводит». Я заучил эти строки, когда Бард наставлял меня науке о звездах. Я тогда и думать не думал, что стихи как-то связаны с богом.
— После того как Тюр потерял руку, он стал покровителем путешественников, — объяснила Торгиль. — Он стоит на небесной кровле; он — единственная звезда, что никогда не сдвигается с места. Мы зовем его Гвоздь.
— А мы зовем — Звезда-Корабль, — отозвался Джек.
Он с радостью убедился, что в лице Торгиль уже не читается былого отчаяния и что руку она больше не прячет. Кисть и впрямь тускло поблескивала, точно посеребренная. В свете дня металлический отблеск просматривался более отчетливо.
Бука с Немезидой выбрались из своих травяных гнездышек и помогли подняться отцу Северу.
— Ты отдыхай, — посоветовал ему Бука. — А мы завтраком займемся.
Последней встала Этне. Сперва она наморщила было нос, видя, что насквозь промокла от росы, но тут же осознала, что это отличная возможность пострадать.
— Я не сяду к костру, — объявила девушка. — Лихорадка пойдет на пользу моей душе.
— Обсохни! Лихорадка ничему на пользу не идет, — рявкнул отец Север.
Так что Этне согревалась у огня, а остальные с нетерпением ждали, с чем вернутся хобгоблины.
Хобгоблины принесли угрей, земляных каштанов и неизбежные грибы. Неторопливо позавтракав, путешественники созвали совет: решать, что делать дальше.
— Если бы мы только отыскали мой корабль, я наверняка смогла бы отвезти отца Севера домой, — предложила Торгиль.
— Плыть на викингском корабле? — выдохнул монах. — Право, не знаю…
— Места на всех хватит. Скакки еще не загрузил корабль рабами. — Воительница злорадно усмехнулась.
— Торгиль! — предостерег Джек.
— Море отсюда — в дне пути, вон в том направлении, — сообщил Бука, указывая на восток. — А у самого взморья есть спуск на Полую дорогу, так что мы, хобгоблины, сможем вернуться домой. Кстати, ты, Пега, тоже почетная хобгоблинка.
— Еще чего, — буркнула Пега.
— Это превосходный план, — беззаботно продолжал король, словно не слыша. — Западный перевал через горы отцу Северу не по силам.
Путники собрались в дорогу, что много времени не заняло: клади-то у них не было. Пега по-быстрому вымылась в озере. Джек подобрал для отца Севера удобную палку-посох, а Торгиль потренировалась управляться с ножом левой рукой. Воительница была в превосходном настроении и требовала, чтобы Джек начал сочинять хвалебную песнь прямо сейчас, на этом самом месте.
— Торгиль Серебряная Рука… А что, мне нравится! — объявила она.
В Лорнском лесу хобгоблины знали каждый сучок и каждый камешек.
— Мы сюда все время приходим, — объяснил Бука. — Грибы здесь огроменные! Одной лисичкой семью из пяти хобгоблинов накормить можно, а уж сморчки и маслята… ммм!
Дальше Джек уже не слушал. О грибах хобгоблины могли рассуждать до бесконечности.
