- Дальше оставалось только громко смеяться. Они хватались за "пропавшие" органы и от ужаса не находили их! Надо понимать, что происходило это не сразу, а лишь когда в головах у них прочно укоренялось паническое чувство страха. Затем эти "пострадавшие" могли остановить несчастного незнакомца, собрать толпу и обвинить его в том, что он является "вором гениталий". Так, совершенно неожиданно, наша небольшая шутка вылилась в целую истерию, потому что раз за разом всё больше людей верило в эту чушь! Скоро уже целые толпы ходили по улицам и держались за свои органы, боясь, как бы их не украли. Принц Самаэль, узнав об этом, даже наградил нас совместной с ним трапезой, - гордо сказал граф, и остальные двое довольно надулись.
- Но это еще не всё! - вставил третий, высунув довольно язык, - Чтобы доказать пропажу, мужчины снимали штаны, желая продемонстрировать отсутствие пениса. И, естественно, когда обнаруживалось, что всё на месте, они уверяли, что пенис вернулся как раз тогда, когда поднялась тревога.
- Или, что не смотря на то, что пенис и вернулся, - радостно захихикал курчавобородый, - он "стал меньше и, вероятно, это не их пенис! А, возможно, это вообще только дух пениса". Того, кого обвиняли в краже, часто били до того момента, пока "пенис не был до конца возвращён", а иногда и до самой смерти! А это уже ого-го!
- Действительно, - заворожено проговорил я. Это было потрясающе просто и гениально. Стоило мне задуматься об этом случае, как мать Тьма подсказывала мне все подробности. Это был 1990 год, и всё, что я услышал, была правда.
- Что ж, маркиз, мы рассказали о своих подвигах. Не кажется ли вам, что неплохо было бы теперь обменяться именами, когда наша беседа приобрела такой мирный характер. А потом вы расскажете нам о своих приключениях, - сказал сильнейший из них.
Это было не очень хорошо. Мне нечего было рассказать. Я был новорождённым демоном. Вне закона. И у меня не было имени.
- Может быть лучше вы расскажете мне еще одну историю, а потом мы сыграем? - старался как можно более миролюбиво предложить я. Но тут же на меня вновь смотрели шесть злых подозрительных глаз. Я медленно вдохнул затхлый воздух своей небольшой безволосой грудью. Привычно пахло серой. Но был и еще один запах. Тонкий и еле заметный, но ни с чем не сравнимый. Запах ужаса уже двоих демонов.
- Я думаю, маркиз простит нам нашу навязчивость, но нет, - услышал я ответ графа. И в нём не было и капли страха. Он не боялся, в отличии от товарищей-слабаков. Он не верил мне. Вот в чём дело. Он не верил, что я маркиз, и что я могу убить его. Но я и сам в это не верил. Мне был всего день отроду. А страшнее всего было то, что он догадывался - я не аггел.
И тут, в самый неподходящий момент, я вновь ощутил жуткую боль в голове. Я старался подавить её, понимая, что сейчас не слишком подходящее время. Но это было невыносимо. Боль сдавила виски, словно убивая меня. Белая вспышка ослепила глаза. Я упал на камни, громко вскрикнув и начав кататься по земле, слыша, как рядом со мной граф произносит выносящую приговор фразу: "Перед нами никакой не маркиз, друзья мои. И, конечно же, никакой не аггел. У него нет печати, потому что это новорождённый бес, не прошедший Распределитель"
"С чего ты взял?" - услышал я следующий голос сквозь боль и яркий белый свет. В нём была надежда и жажда крови. Меня собирались убить.
А я тем временем видел металл, лезвия, кровь перед своими зажмуренными глазами. Внезапно мне начали слышаться крики, плачь и всхлипы. Тихие, словно их и не было вовсе. Но они резали уши.
"А с того, что он видит сцены своей прошлой жизни. Точнее жизни того нехорошего человека, чей грех расколол его душу, и создал лживое отродие, лежащее перед нами"
"Убьём его!" - услышал я и понял: если я позволю себе и дальше тут лежать, то я рискую остаться здесь навечно.
"Чур, мне язык! Я видел, у него великолепный язык!"
"Ага, размечтался!"
Тут я стиснул челюсти так, что зубы болезненно затрещали, и открыл глаза, всё еще подернутые белой плёнкой. Одновременно я взлетел в воздух как раз в тот момент, когда рука графа вошла по локоть в застывшую лаву, на которой я только что лежал. Сознание послушно вернулось ко мне, я и готов был сражаться за свою жизнь. Ни кто из них не умел летать, и, казалось, я имел очевидное преимущество. Но так казалось не долго. Граф протянул руку в моём направлении, и неизъяснимая тяжесть появилась во всём моём теле. Меня тянуло вниз. Я не мог вынести собственный вес. Через секунду я был на земле в окружении трёх облизывающихся демонов. Запах страха пропал.
- Попался, маркиз, - сказал граф, присоединяя к первой вытянутой руке вторую и делая вид, что притягивает меня к себе, будто за верёвку. Тут я первый раз испугался, когда почувствовал, что не могу управлять собой. Во рту появился горький вкус одуванчиков от магии графа.
"Это было простое заклинание" - вдруг пришло мне в голову. И не задумываясь, я наполнил рот слюной и проглотил его. Граф, казалось, удивился, ощутив, что больше не держит меня.
Вновь у меня во рту появился вкус магии. На этот раз жидкой и глупой, как несолёная овсянка.
- А как на счёт меня? - выкрикнул через секунду после того, как я раскусил заклятье, демон с бахрамой из-за моей спины. Он прыгнул вперёд, стараясь одновременно бросить в меня два огненных шара, и заставить моё тело на миг окоченеть. Но он не знал, что я уже разгадал этот ход. Поэтому, когда он летел на меня с пустыми руками, я в воздухе легко схватил его большое тело, и оторвал голову. Отбросив туловище, я впился в голову, из которой хлестала коричневатая невкусная кровь, и немного подкрепился. Силы мгновенно прибыли, показалось даже, что я стал чётче различать запахи.
- Нет! Ты убил Нафула! - крикнул демон с бородкой.
- Ужасное имя, - сказал я, кинув голову Нафула в говорившего. Голубоватые самоцветы на маленьких косичках тоскливо звякнули, окрасившись в багряный цвет.
- Нет! - выкрикнул стоящий неподалёку граф. Но было поздно. Пока я пил отвратительную кровь этого демона, мать Тьма и чудный, украденный язык подсказали мне довольно ловкий фокус. И к тому же весьма вкусный. Он состоял из не слишком сложной цепочки двух превращений. Будто я сделал глоток водки, мой рот сильно наполнился слюной. Кровь в голове Нафула перестала быть кровью и превратилась в глицерин. Острый запах взбудоражил ноздри, жгучий перец обжёг кончик языка. Глицерин преобразовался в тринитрин, обратив голову в бомбу. Когда второй демон поймал её, брошенную мной, оставалось лишь нагреть воздух, и она взорвалась. Не стало половины лица и обеих рук у несчастного.
- Ну что ж, ты последний, - довольно выговорил я, облизывая щеки от чужой тёмной крови. Тем не менее, я прекрасно понимал, что до победы было далеко. Но тут в воздухе снова разлился чудный тончайший аромат страха. Он был еле уловим, но мне этого было достаточно.
