— Глядите! — завизжал голос совсем рядом.
Адель вздрогнула.
— Приготовились! — тихо скомандовал Иван. — Подождите…
Он непонимающе вслушивался в вопли карликов.
— Я не понял, кого они нашли, — сказал он.
— Может, мы обронили какую-нибудь вещь? — предположила девушка.
Марио провёл ладонями по карманам.
— У меня всё цело. Может, это наш Базиль потерял хвост?
— Ш-ш-шутник! — прошипел кот. — Пойду, взгляну.
Он ловко прополз по проходу и вскоре вернулся.
— Они обнаружили кого-то ещё. Кричат, суетятся, но не ловят. Может, боятся?
— Если суматоха не из-за нас, то нам это на руку, — сказал Марио.
— Только бы потом этот неизвестный не принялся ловить нас, — возразил кот. — Вдруг это упыри?
— Это не их земля, — напомнила Адель.
— Захватчики всегда орудуют на чужой земле, — сказал Марио. — На то они и захватчики.
— Может, это дракон? — спросила Адель. — Я встречалась с драконами. Они очень опасны.
— Поживём — увидим, — вмешался Иван. — Главное, что карлики перестали работать.
— Солнце скоро сядет, — сообщил кот.
— Сейчас всё и решится, — спокойно проговорил Иван.
Всё решилось быстро. Карлики к работе не возвращались, покричали немного и ушли. Беглецам даже не верилось, что до них так сегодня и не доберутся.
— Слушайте, — встрепенулся Иван, — нам надо немедленно уходить. Вдруг они пошли за помощью, чтобы кого-то ловить?
— А вдруг мы вылезем, а они поймают нас вместо кого-то другого? — предположила Адель.
— Я схожу на разведку, — вызвался кот.
— Осторожно, Васька, не попадись тому, кто остановил работу карликов, — попросил Иван.
Но кота с ними уже не было. Его ждали долго, или так только казалось настороженным людям, которые уже представили, что его поймали карлики или растерзал таинственный враг.
— Выходите, — позвал Базиль снаружи. — Всё спокойно.
Иван первым выбрался из приютившего их стога, за ним — Марио, а уж потом — Адель.
— Ты не видел ничего подозрительного? — спросила девушка у разведчика.
— Ты, наверное, хотела бы знать, не видел ли я кого-нибудь подозрительного? — переспросил кот, сидя на земле и обвив себя пушистым хвостом.
— Наверное, — согласилась Адель.
— Подозрительного не видел, потому что вряд ли её можно считать подозрительной.
— Кого? — спросила Адель.
— Кого ты имеешь в виду, Васька? — насторожился Иван.
— Здесь кто-то есть? — догадался Марио, озираясь.
— Здесь есть обезьяна, — пояснил Базиль. — Это её увидели карлики.
— Понятно, — согласился Марио. — А увидев обезьяну, решили, что это подходящий повод бросить работу. Ну и лентяи!
Адель вспомнила милую обезьяну, с которой познакомилась в начале своего долгого путь, и подумала, что её общество вскоре покажется им всем утомительным, особенно если наивное существо слышало про злую обезьяну над кучей наворованных орехов. Однако, сколь она ни осматривалась кругом, она нигде не видела никого похожего на обезьяну. Возможно, им и не придётся с ней путешествовать. На всякий случай, девушка зареклась упоминать злополучное четверостишье, а точнее, двустишье, так как её старую знакомую интересовала лишь первая часть цитаты, где говорилось про её сородича.
— Где же твоя обезьяна? — спросил Иван.
— Не моя, — поправил кот. — Она сама по себе, а я сам по себе. Вон она.
Все обернулись и увидели здоровенную обезьянищу, сидящую на сильно уменьшившемся стоге сена и с интересом рассматривающую их. Адель распознала в ней человекообразную обезьяну неизвестной породы, довольно симпатичную, серьёзную и очень умную на вид. Небольшие глаза пытливо озирали людей. Девушка почувствовала себя неуютно, потому что читала о сложном характере крупных обезьян и их огромной физической силе. Адель опасалась, что они чем-нибудь рассердят их новую знакомую, и она свернёт кому-нибудь шею.
— Да, я обезьяна, — сказала обезьяна.
— Здравствуй, — обратился к ней Иван. — Я не думал, что на этой земле живёт кто-то кроме карликов.
Обезьяна ловко соскользнула вниз и подошла к каждому, протягивая большую руку для рукопожатия. Адель внутренне содрогнулась, когда её рука очутилась в жёсткой прохладной чёрной ладони, но обезьяна лишь чуть-чуть её сжала, не причинив боли.
— Я здесь не живу, — объяснила она. — Мы живём рядом с этой землёй. Когда-то очень давно, года три назад, один из правителей этого народа испытывал перед нами восхищение и даже пытался нас обожествлять. Он заказывал наши изображения из дерева и всюду их выставлял. Ну и хорошо же нам было! Никто не мог нас не то что обидеть, но даже прогнать. Мы свободно и без боязни заходили на землю карликов и делали, что нам заблагорассудится.
Иван вопросительно поглядел на обезьяну, и она сейчас же откликнулась:
— Нет, мы не позволяли себе ничего плохого. Мы вели себя очень хорошо. Ни один из карликов не мог бы на нас пожаловаться. Но простые карлики нас всё равно не любили и старались обидеть.
— Каким образом? — заинтересовался Марио, мысленно сравнивая размеры и силу обезьяны и карлика.
— Например, сочиняли всякие плохие песни. Один их поэт написал, что он, мол, так любит обезьян, что если не видит обезьяны на том берегу, то жизнь ему не мила. Так и сказал, что жить, мол, не могу, если не вижу обезьяну на том берегу. Разве это не оскорбление?
— А что здесь оскорбительного? — удивился Марио. — По-моему, было бы хуже, если бы он сказал, что, мол, жить не могу, если вижу обезьяну на том берегу.
— Ты не умнее того правителя, — заключила обезьяна, злорадно хихикая. — Он тоже решил, что для нас эта песня очень даже лестна.
— А разве нет?
— Да ты вдумайся. Жить, говорит, не может, если не видит обезьяны на том берегу. А почему, спрашивается, не может? Да потому, что если он видит обезьяну на том берегу, то, значит, её нет на этом и он может не опасаться с ней встретиться, а если он её на том берегу не видит, то, выходит, она перебралась на этот берег и он может с ней встретиться.
— Ах, вот оно что?! — серьёзно протянул Иван. — И как это я сразу не догадался?
Обезьяна вытянула губы, чмокнула ими, словно от удовольствия, и пояснила:
— Наши тоже этого сперва не разобрали и начали кричать о том, как их любят, но я им разъяснила их ошибку, так что они перестали восхищаться этой песенкой.
— А почему теперь вас не обожествляют? — спросил Иван.
— Потому что год назад того правителя казнили, — объяснила обезьяна. — Его преемник объявил, что он нарушил какой-то из их немыслимых законов, казнил его и уселся на его место. По старой памяти нас пока не трогают, но при виде нас лица у карликов делаются такими злыми, а кричат они так громко, что наши почти перестали сюда заходить, а если пробираются на базар, то делают это осторожно и берут что нужно не в открытую, как раньше, а незаметно, с оглядкой.
