В этой книге я буду придерживаться куда более разумной, на мой взгляд, точки зрения: научная фантастика приносит наслаждение огромным массам людей. Наша же задача состоит в том, чтобы сравнивать различные уровни этого наслаждения. Во всяком случае, я нахожу научную фантастику — часть ее — в высшей степени «читабельной», что не мешает ей одновременно и обогащать наше сознание новыми мыслями и чувствами, иначе говоря, быть Большой Литературой».
Сам он всю жизнь пытался писать именно ее — и часто это ему удавалось. Во всяком случае факт награждения писателя в 2005 году высшей государственной наградой страны — Орденом Британской империи — никого из соотечественников Олдисса не удивил. Научное сообщество также воздало писателю должное: в его коллекции литературных трофеев две премии «Хьюго» и премия «Небьюла» (за повесть «Слюнное дерево»), плюс звание «Великого Мастера научной фантастики», присуждаемое той же Ассоциацией американских писателей-фантастов. А еще три Британские премии по научной фантастике (за первый и третий романы трилогии о Гелликонии и за роман «Момент затмения») и Мемориальная премия имени Джона Кэмпбелла (за первый роман о Гелликонии).
Подготовленный Олдиссом и Гаррисоном сборник автобиографий шести ведущих мастеров современной фантастики (Роберта Силверберга, Альфреда Бестера, Даймона Найта, Фредерика Пола и самих составителей — Олдисса и Гаррисона) неразлучные приятели назвали «Картографы Ада». То была дань памяти их общему другу Кингсли Эмису, автору первой серьезной книги о научной фантастике — «Новые карты Ада». А чуть раньше Гаррисон предварил свой знаменитый роман «Билл — герой Галактики» характерным посвящением: «Моему товарищу по команде Брайану Олдиссу, который читает секстан и прокладывает курс для всех нас».
Критик Майкл Коллингс, написавший монографию о Брайане Олдиссе, прокомментировал это следующим образом: «Это самая точная характеристика того, что сделал Брайан Олдисс для современной научной фантастики. Если эта литература вообще куда-то движется, если у этого движения есть цель, то Олдисс, безусловно, относится к тем редким авторам, которые хотя бы представляют себе, как этой цели достичь… Он и Прометей впередсмотрящий, предлагающий новые идеи и темы. И Протей, стимулирующий интеллектуальную адаптацию читателей к изменившемуся миру, к их месту во Вселенной и к самой этой Вселенной. Но, более того, он еще и описывает те новые территории, к которым несет наш общий корабль. Иначе говоря — картограф».
КОНКУРС БАНК ИДЕЙ
В десятом номере «Если» за прошлый год в рубрике «Банк идей» мы опубликовали часть рассказа Сергея Лукьяненко и предложили читателям придумать вариант концовки. Писатель согласился завершить произведение в соответствии с той идеей, которая ему покажется наиболее интересной. Однако версий мы получили немного, всего около полутора десятков (а в былые времена конкурс собирал до ста НФ-идей!), и Сергей Лукьяненко решил предложить читателям журнала свой вариант. Победителем же стал Вячеслав Рогожин за вдумчивый подход к теме. И то сказать: Рогожин — кандидат физико-математических наук, научный сотрудник физического факультета СПбГУ. Неоднократно побеждал в различных литературных конкурсах, доходил до финала и в «Альтернативной реальности» журнала «Если».
Вячеслав Рогожин получает книгу Сергея Лукьяненко с автографом автора.
СЕРГЕЙ ЛУКЬЯНЕНКО
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ РАЗГОВАРИВАЛ С АНГЕЛАМИ
— Он иудей? — с живейшим любопытством спросил профессор.
— Чего? — я запнулся на полуслове.
— Ну… — профессор слегка смутился, как это часто случается с русскими интеллигентами, вынужденными говорить на еврейскую тему. — Я имею в виду не столько национальную принадлежность, как вероисповедание… Впрочем, национальность тоже многое значит. — Он быстро уточнил: — В культурологическом плане, поймите меня правильно!
Я задумался. Диму Кабайлова я знал давно и вроде как хорошо.
— Да нет, — сказал я довольно уверенно. — В плане национальности он русский. То есть всего намешано, и концов уже не найти. А в плане вероисповедания он… никак.
— Это как? — Пётр Семёнович удивленно посмотрел на меня.
— Это так, что он однажды летом попытался зайти в церковь в шортах, а на него какая-то бабка накричала. Димка в ответ заорал, что Христос тоже ходил без штанов, и на православную церковь обиделся. Ислам ему не нравится многими ограничениями. Католический храм далеко, ездить лениво. Буддизм какой-то уж больно недеятельный. Протестантство — фарисейское. В общем, он воинствующий агностик. Или бездеятельный атеист.
— Хм, — профессор почесал переносицу. — Интересно. А как он в плане образования? Начитанности?
— Тут все в порядке, — заверил я. — Высшее техническое, по специальности не работал, поскольку ушел в книжный бизнес. Без чтения и дня не проживет. Даже в туалет без книжки не ходит. Так что он знает, кто такой Яхве, не сомневайтесь…
— Давайте еще раз по порядку, — вздохнул профессор. — Вы с товарищем…
— Были на конференции в Киеве, — сказал я. — После рабочего дня, сами понимаете, расслаблялись в компании. Горилка всякая… медовая с перцем, на березовых бруньках, на ольховых сережках, на тополином пухе… Неумеренно употребили, если честно. Я лег спать часа в три, а товарищ вообще под утро. Номер у нас был двухместный. Ну так вот, я когда проснулся — Дмитрий еще спал. Ну, не совсем спал, а в просоночном состоянии был, когда сознание вроде уже возвращается. И вот я слышу — он говорит что-то. Бормочет, и складно так. Только это не русский язык, не английский… вообще не понять какой. Протяжный такой, горловой… Я слушал-слушал, потом не выдержал и окликнул его громко: «Дима, это что за язык?». Он замолчал, а потом отвечает: «Это язык, на котором Яхве разговаривал с ангелами». Потом всхрапнул — и снова давай бормотать. Я еще подумал, что у некоторых с похмелья прорезается офигительное чувство юмора. Пошел мыться, бриться… уже днем спросил: а почему именно Яхве? Меня это тоже больше всего удивило. Димка глаза таращит. Оказалось — ничего не помнит. И вообще не поверил, решил, что я все выдумал. Вечером у нас был банкет по случаю завершения конференции…
— И вы снова неумеренно употребили, — глаза Петра Семёновича блеснули, и я подумал, что старичок-профессор не такой уж и сухарь, как мне вначале показалось.
— Употребили, — признал я. — Я снова раньше спать ушел, а товарищ куролесил. И поутру я просыпаюсь — все то же самое. Говорит на не известном мне языке. Ну, решил, я тебе сейчас покажу, кто выдумывает… Схватил мобильник, включил диктофон, подошел к кровати. Ну и записал все, что он набормотал. Семь минут набралось.
