Ознакомительная версия.
– Ты куда? – испуганно спросил малыш. Видга, обдирая пальцы, застегнул на себе железные крючки и коротко бросил:
– Я ухожу.
Он вскинул на плечо тощую котомку. Выдернул из-под лавки верные лыжи. Бьёрн встал было у него на дороге, но Видга опустил руку на нож.
– Мы не ссорились с тобой, Олавссон…
Бьёрн, далеко не трус, счёл за лучшее предоставить его самому себе.
– Не наше это дело, – остановил он Сигурда, пытавшегося выйти за беглецом. – Я уже оказался раз между двумя жерновами. И не советую тебе совать туда нос!
Лыжи размеренно несли Видгу к лесу, черневшему впереди. Он гнал себя беспощадно – пришлось остановиться передохнуть, ещё не добравшись до деревьев… Какое-то время он стоял неподвижно, потом сбросил на снег свою котомку, сел на неё и застыл.
Куда бежать, для чего?
Мороз, от которого с гулом трескались стволы, легко раздвинул лохмотья его изодранной куртки, тронул мокрую от пота кольчугу.
Видга не почувствовал, как волосы надо лбом подёрнул ледок. А если и почувствовал, ему это было безразлично.
Морской берег… и корабли под полосатыми парусами, что один за другим проходили у горизонта… и никогда не сворачивали к берегу – взять его с собой… Не было больше тех кораблей: ушли далеко, назад не вернутся.
А ведь восходило же, алым цветком распускалось над фиордом прохладное утро, и маленький мальчик шёл к морю, ласкавшему чёрные камни… и чайки вились над ним с криком, и плакали надрывно, и он не знал, о чём они плачут, ведь вокруг так хорошо.
Облачко вплотную придвинулось к луне. Видга посмотрел на чёрную тень, подкрадывавшуюся к нему по широкому лугу. И закрыл глаза. Чайки незримо летели над ним, летели к далёкому берегу…
Нежданно раздавшийся звук спас ему жизнь. Оцепенение вмиг слетело с Видги при мысли о погоне, которая потащит его обратно домой. Ну нет, просто так они его не возьмут.
Но это не было погоней. Маленькая фигурка бестолково ковыляла по его следу, неся за спиной большой круглый щит.
Скегги!
Видга вполголоса выругался, послав кого-то на север и в горы, а после того в брюхо к Мировому Змею. Потом поднялся на окоченевшие ноги. Следовало бы продолжить путь, но не подождать теперь маленького скальда значило бы загнать его насмерть.
Торопясь к Видге, малыш наехал лыжей на лыжу и шлёпнулся в снег, оказавшись под щитом. Арфа выкатилась из мешка и потонула в сугробе. Видга поднял её и сунул обратно.
– Возвращайся, – сказал он мрачно. – Я не знаю, куда я иду, только то, что ни очага, ни одеяла там нет!
Скегги привстал, чтобы тут же вновь запутаться в лыжах и рухнуть обратно, успев только взмолиться:
– Не бесчести меня, хёвдинг. Я ведь не обещал следовать за тобой лишь до тех пор, пока ты будешь удачлив!
Видга поставил его на ноги и повернулся к лесу.
– Ты мне вовсе ничего не обещал.
Скегги понял это так, что ему позволили остаться. И храбро двинулся вперёд, утирая слезившиеся глаза.
Между тем его бросало то в холод, то в жар. И веки смыкались сами собой, требуя сна. Дома… дома стоило попросить у доброй старой рабыни горстку сушёных ягод, и…
Дышать почему-то становилось всё трудней. Скегги поправил на плечах котомку и закашлялся. Чёрные деревья держали луну на растопыренных голых ветвях.
Видга честно старался приноровить свой размах к запинающимся шагам непрошеного спутника, но пару раз, задумавшись, убегал далеко вперёд.
– Я боюсь, хёвдинг… – чуть не плача, выдавил маленький скальд, когда Видга вернулся к нему в очередной раз. – Ты… пожалуйста… не уходи так далеко…
– Боишься? – проговорил Видга зло. – Тебя никто не звал!
Скегги ответить не посмел. Вместе выбрались они на широкую поляну… и почти сразу услышали близкий вой.
Это был голос матёрого вожака, ведущего свою стаю. В тоскливой песне звучали голод и смерть.
Скегги от ужаса сел прямо на снег. Видга за шиворот подтащил его к ближайшей сосне и коротко приказал:
– Лезь.
В тощей груди сына Орма сыскалось достаточно мужества, чтобы спросить:
– А ты? А как же ты?
Видга без большой натуги поднял его, подсаживая на нижние ветви – сосна, возросшая на просторе, вымахала не столько вверх, сколько в ширину, – и сказал:
– Ты не промолчишь, Скегги Скальд, когда станут спрашивать, дорого ли я ценил свою жизнь.
Настанет для него новое утро или не настанет, но волки могли не рассчитывать на лёгкую поживу… он вытащил нож и повернулся туда, откуда слышался вой.
Что-то мягко шлёпнулось в снег у него за спиной. Скегги преданно встал рядом – хоть и подгибались от страха трясущиеся коленки…
– Ты тоже не промолчишь, хёвдинг… когда станут спрашивать, бросил ли я тебя в беде.
Волков они увидели сразу, как только те выскочили на открытое место. Серые привидения пластались над снегом, светя мёртвенными огоньками глаз. Громадными скачками надвигался на Видгу вожак – широкогрудый, лобастый, с ухом, разорванным в схватке за волчицу… Посмотришь на такого один раз и никогда не позабудешь. За ним, чуть приотстав, неслась молодая подруга, гибкая, как стальной прут, и не менее свирепая, чем её супруг. А уж за нею неровными скачками шли трое сыновей-сеголетков, для которых кровавая добыча была ещё наполовину игрой.
– Будет у меня волчья куртка, как у берсерка Соти! – не оборачиваясь, сказал Видга хрипло. – Первый мой!
Скегги не отозвался.
Вожак прыгнул со всего разбега, привычным усилием бросив в воздух могучее поджарое тело… Он метил в горло. Он никогда не промахивался.
Видга поддел рукой жарко ощеренную морду, уходя от клыков, и одновременно ударил ножом.
Рука его была верна. Поражённый в сердце, волк умер, не кончив прыжка. Он так и не пустил в ход зубов, но его мёртвое тело рухнуло Видге на грудь и опрокинуло его навзничь. А с ним и Скегги, не сумевшего отскочить.
Видгу с силой ударило головой о сосну. Яростным усилием он сбросил с себя зверя, готовый к смертному поединку с волчицей… но увидел только Скегги. Малыш смотрел на него, закусив губы и сжимая в руке меч, впервые окрасившийся кровью.
– Где волчица? – прохрипел Видга, поднимаясь.
Волчица корчилась неподалёку, загребая лапами снег. Оскаленная, залитая пеной морда тянулась к древку стрелы, пронзившей её бок… Сеголетки во весь дух улепётывали к лесу. А за ними, захлёбываясь бешеным лаем и быстро настигая, мчался самый громадный пёс, какого Видга или Скегги когда-либо видели.
Оставалось дождаться хозяина. Быть может, это сам Улль, древний Бог поединков и охоты?
Но всё кончилось куда проще. Видгу так и перекосило при виде знакомой меховой шапки, которую он только что срывал с ненавистной кудрявой головы… Огромный пёс вернулся победителем, хотя и припадая слегка на переднюю лапу. Он преданно завертелся около Люта, а на чужаков сдержанно зарычал. Лют приструнил его, поименовав Волчком. Потом вытащил свою стрелу, долго чистил её и прятал в колчан. И наконец спросил, не глядя на Видгу:
– Далеко собрался-то?
Видга молча встал на одно колено и принялся завязывать ремни.
– Послушай, – сказал Лют. – Я… рассказал им, что это я начал.
Видга привязал лыжу и повернулся к Скегги:
– Вставай. Надо идти.
– Я сейчас, – отозвался Скегги и привалился к сосне, закрывая глаза. – Я сейчас… ты иди, Видга хёвдинг… я догоню…
Видга взял Скегги за руку, чтобы поднять его силой, но безуспешно – маленький скальд висел мешком.
– Плохо дело, – сказал Лют. – Уморить его хочешь, больного?
И тогда Видга двинулся прямо на Люта, ощупывая у пояса нож. Сын ярла спас ему жизнь. Ну что же. Тем лучше…
– Я не буду драться с тобой, – сказал Лют.
– Будешь, – сказал Видга почти весело. – Видишь эту луну? Она и то знает, что один из нас здесь лишний. И поторопись, этот островок заливает во время прилива…
– Я не буду драться с тобой, – повторил Лют.
Видга засмеялся, продолжая идти. Но не дошёл: звенящая тьма поглотила и лес, и луну, и ненавистного врага с его псом… Видга рухнул лицом вниз и остался лежать.
Язык у Волчка был горячий и мокрый. Волчок, скуля, облизывал его лицо. Видга оттолкнул собаку и сел. Первое, что он увидел, был его нож – Лют не позаботился хотя бы затоптать его в снег.
– Это ты ударил меня?
Лют покачал головой:
– Нет, – и добавил: – Ты вот что… Пойдём-ка ко мне. Пока не замёрзли оба…
Одинокое Лютово подворье стояло в самом сердце тёмного леса, ничем не отгороженное от чащи, кроме жиденького забора. Лес и грозил ему, нависая ветками над заснеженной земляной крышей, и сам же укрывал от всякого недоброго глаза. За плечами вековых исполинов избушка стояла точно за надёжным городским забралом. Подойдя к воротам, Видга не приметил внутри никаких сторожей. Только вился над крышей пахучий дымок. Но во дворе тут же задохнулись лаем злющие волкодавы: без боя не подойдёшь.
Окрик хозяина успокоил собак. Лют отворил калитку, и псы умильно заскакали вокруг. Двое чужих были ими обнюханы со всей строгостью, но вполне дружелюбно.
Ознакомительная версия.
