class="p1">- Сделай что-нибудь, - крикнул Регнет другу.
Данила подчинился и быстро проделал жесты для малого заклинания, которое нагревало металл. Кончик железного оружия Мирны начал светиться от жары. Свет потёк вниз, к её рукам с побелевшими костяшками. Девушка не заметила, преследуя отступающего Регнета, который торопливо отползал от неё по-крабьи, и размахивая кочергой, пока та не начала светиться целиком. С неожиданным визгом боли, девушка выпустила оружие. Кочерга упала на ковёр, который немедленно задымился.
Какое-то время вокруг царил хаос. Мунсон поспешил затушить огонь первой попавшейся жидкостью — которой, к несчастью, оказалась фляга ззара, принесённая им господину. От крепкого спиртного весь ковёр оказался охвачен пламенем. Полурослик схватил со стены чучело форели и принялся сбивать им огонь.
Наконец, всё несколько успокоилось — всё, за исключением Мирны, которая казалась готовой к новому раунду.
- Как ты мог вертеть шашни с этой потаскухой! - обрушилась она на Регнета.
- Следи за языком, - предупредил её Данила.
Она бросила на барда испепеляющий взгляд.
- Да не с девкой из таверны. Это неважно. Но Галинда Рейвентри! Как ты мог так меня оскорбить?
Мирна подобрала юбки и вылетела из комнаты. В дверях она развернулась, чтобы сказать последнее слово.
- Вы об этом пожалеете. Вы оба.
И исчезла. Полурослик незаметно последовал за девушкой, неожиданно меньше обеспокоенный гневом гостьи, чем тем, что могло последовать дальше.
Но Регнет был не в настроении ругать своего дворецкого. Он вздохнул с испугом и облегчением, поднимаясь на ноги.
- Прости за это, Дан. Не знаю, что будет дальше. Мирна бывает злопамятна.
Данилу это не тревожило, о чём он и заявил. В конце концов, какое отношение может иметь сплетница к смерти Лилли? Она была странной, поверхностной женщиной, корыстной в простом разговоре, но не обладающей достаточной силой воли и решимостью, чтобы причинить настоящий вред. Бард не жалел о разговоре, поскольку беседа хоть и не пролила свет на судьбу Лилли, по крайней мере Данила больше не беспокоился об участии Регнета.
Однако когда бард вышел за ворота, он задумался, откуда Мирна узнала, что Лилли работала в таверне. Он старался не говорить так о сестре. Похоже, Мирна знала об отношениях Регнета с Лилли — по крайней мере, на эту новость с удивлением и злостью она не отреагировала.
Данила решил срезать путь через собственность Регнета. Это была приятная прогулка в тени крупных вязов вдоль клумб с лавандой — высокой и разросшейся в это время года, но всё равно благоуханной. Здесь было хорошее место для размышлений, а ему о многом нужно было подумать.
Первое, что тревожило его разум — вопрос, почему Мирна совсем не разгневалась на отношения её несостоявшегося любовника с Лилли. Потому ли, что простая девушка из таверны, как она сказала, «не имеет значения»? Большинство представителей знати Глубоководья с охотностью закрывали глаза на мелкие интрижки и мезальянсы, которые были среди них обычным делом.
Или, может быть, Мирна разозлилась тогда, когда услышала историю о Лилли и Регнете впервые. Если так, какое воплощение принял её гнев? В свете недавного выступления Мирны у Данилы были веские причины полагать, что она вполне способна устроить убийство соперницы — особенно такой, которую она считала незначительной персоной.
Бард продолжал размышлять, когда на него обрушился удар из ниоткуда, швырнув его на благоуханную изгородь.
Данила заставил себя подняться на ноги. Хотя в глазах сверкали искры, он увидел, как с вяза спрыгнули три тёмных фигуры, три, вдобавок к человеку, который его ударил.
Бард потянулся за своим поющим мечом, поскольку магия оружия придавала сил владельцу и его союзникам, снижая вместе с тем боевой дух противников. Против четверых ему потребуется это преимущество.
Он вытащил клинок. Тот немедленно завёл мелодию, но не звонкую комичную балладу, которой Дан «научил» его. Меч пел мрачную погребальную песнь в гнусавых тонах тёрмишского языка.
Магия оружия не повлияла на бойцов. Противники окружили Данилу. Тот, что стоял перед ним, прочертил мечом насмешливый круг, потом перебросил его из левой руки в правую и обратно. Представление должно было напугать барда.
- И справилось с этой задачей, - про себя прошептал тот.
Он сунул руку в сумку для заклинаний и схватил компоненты для заклятья медленного движения. К его досаде, магия не подействовала на врагов, зато падающие листья неожиданно воспротивились сильному ветру, начав опускаться медленно, как капающий с ложки мёд.
Поющий меч издал жуткий скрип и затих. Магия его подвела.
Мужчина впереди ухмыльнулся.
-Ржавые мечи я видал прежде. А вот услышать ржавый меч мне довелось впервые!
Он бросился вперёд, высоко занося меч.
Данила блокировал. Его оружие застонало от удара. Этот унылый звук как будто высасывал из него решимость. Когда наёмник выбросил кулак, он не успел вовремя увернуться. Тяжёлый удар угодил под рёбра и вышиб из него воздух, заставив сложиться практически вдвое.
Краем глаза Данила заметил, как другой громила целит в его основную руку. Он болезненно развернулся, блокировал и контратаковал. И всё это время его меч стонал, скрипел и протестовал.
Огненная полоса багровой молнией прочертила поверхность его разума. Зрение заплясало, и потребовалась секунда, прежде чем он смог связать вспышку боли с длинным порезом на левом рукаве и расползающейся красноте, запятнавшей изумрудный шёлк.
Мужчина позади с силой выбросил ногу, угодив ему в поясницу. Данила не мог развернуться, чтобы защититься. И всё равно не стал бы, потому что надвигался новый противник, приготовив меч к прямому выпаду.
Данила блокировал. Он притворился, что бьёт понизу, затем сместил свой вес и ударил сверху. Его клинок скользнул по защите противника, оставив болезненную царапину у того на щеке. Данила почувствовал приступ удовлетворения. Итог боя был предрешён, но по крайней мере он заставит их с собой считаться.
Следующий удар обрушился сзади — неглубокий, острый укол в плечо. Дан развернулся и сделал выпад. Его меч проскрежетал вдоль поясной пряжки и вошёл глубоко в тело. Он вырвал клинок, перенёс вес на заднюю ногу и парировал выпад второго врага. Вместе с тем он ударил ногой назад и попал третьему по колену. Нога головореза подогнулась, и мужчина споткнулся, едва не рухнув на землю.
Но враг выпрямился и начал наступать с разъярённой маской вместо лица. Он бросился вперёд, нацелив меч в сердце Данилы. Но первый, тот, который насмехался над мечом Данилы, рубящим ударом отбил смертоносный клинок в сторону.
- Не это, -
