для магов, если будут соблюдены определенные требования. Ну и перспектива династического брака для наследников разного пола, а также мелочи в виде торговых льгот.
— Не уверен, что на Гряде примут магов. Они собирались с ними воевать.
— Ты можешь дать им куда более достойную цель, — улыбнулась принцесса, указывая на окно.
Эд пробежался глазами по документу, затем принял из руки Доминики перо и поставил внизу подпись, всем своим видом показывая, что никакого удовольствия ему это не приносит.
— Так-то лучше, князь, — улыбнулась Доминика. Эдвин вздрогнул, словно она со всей силы залепила ему пощечину, но принцесса только рассмеялась. — Предназначение, Эдвин. Если ты рожден для этого, оно будет преследовать тебя, как проклятье.
— Я не…
Она резко посерьезнела и положила ладонь на его щеку. Прожгла взглядом.
— Я рассчитываю на тебя, Эд. Ты, Ладвиг и Куно — единственные, кто есть у всего Бернберга и Севера. Отправляйся к своим людям и приведи их сюда. Мы подготовимся к долгой осаде, но нужно понимать, что возможно нам придется выбивать южан своими силами.
С этими словами она отступила и, кивнув Куно, вышла в коридор. Темная ночь сменилась пасмурным днем. В развеявшихся сумерках стали видны шатры лагеря у подножья горы и перевала. Король Луис не торопился с наступлением. Он умело выматывал нервы чародеев, видевших развевающиеся стяги и прибывающие толпы солдат. Князья воспользовались этим, чтобы отправиться в свои земли и собрать войска. Маги подходили к Доминике и спрашивали, что будет дальше, и принцесса со всей выдержкой раз за разом повторяла, что они будут защищать свой дом. От этих слов в их глазах загоралась надежда и готовность действовать, но принцесса пока с трудом представляла, как они могут помочь. Она пыталась уговорить Ладвига не натачивать мечи, пока не прошли переговоры, но князь жестко и уверенно дал понять, что не позволит застать себя врасплох. Теперь Доминика призраком шаталась по замку, перебирая в голове различные варианты развития событий, все вероятные реплики, каждое слово, которое могло быть сказано. И всюду она находила изъян.
Она то и дело останавливалась у окон и зеркал и поворачивалась чуть боком, пытаясь рассмотреть хоть какие-то изменения. Возможно, Дарий ошибся… Хотя, если верить легендам, духи и демоны в вопросах жизни и смерти предельно точны. Она гнала эту мысль, злясь на собственное предательское тело, которое не могло повременить до тех пор, пока не наступят более подходящие времена. И снова ее мысли возвращались к Дарию. К легендам, что она прочитала в ночи. Она гоняла эту мысль еще несколько часов, пока ноги сами не привели ее в кабинет Ладвига. Там князь, Куно и Кайрис, а также воевода, решали, как укрепить город на случай, если король не дождется переговоров. Из окон уже было видно построившиеся баррикады.
— А что, если мы обратимся к нему за помощью? — выпалила она, дождавшись, когда все выйдут. Ладвиг скрестил руки на груди и с опаской посмотрел на девушку.
— Это риск, — только и ответил он.
— Любой шаг — это риск, — кивнула Доминика. — Но он может по щелчку отправить армию короля обратно в Ост-Гаэль, и никто не умрет.
— Только попробуй, — ворвался в кабинет Куно. Под вопросительными взглядами он пригладил волосы и закатал образовавшиеся под глазами мешки. — Да, я подслушивал, и что? Я тебя знаю, рано или поздно у тебя должна была появиться эта мысль. Не надо.
— Но это может быть выходом, — сказала Доминика и сложила руки на живот, а в следующую секунду вытянула их вдоль тела. Она еще не могла смириться с тем, что ее картина будущего резко повернула в сторону, где она держит на руках маленькое существо и умиляется, что у него «ее глаза».
— Ни в коем случае, — повторил Куно после быстрого обмена напряженными взглядами с Ладвигом. — Это только усилит влияние этого демона, и даже если мы разберемся с одной крупной проблемой, у нас останется одна и огромная. Хотя… Когда вы отправляетесь на переговоры?
***
Княгиня Элизабетта отошла от колыбели. Ребенок только уснул. Рыжий пушок горел пламенем в пятне солнца, упавшем на подушку, терзая глаза Элизы. Она уже несколько раз сбривала мягкие волоски, но буквально через несколько дней рыжина пробивалась снова, лишая ее покоя. Фредерик отселил ее в отдельное крыло с горсткой слуг и больше почти не навещал. Зато к ней регулярно захаживала княгиня-мать со своими бесценными советами по материнству только затем, чтобы потешить свое самолюбие виноватым видом невестки. Она любила подолгу сидеть в гостиной, попивая чай, и если Элизабетта под всяческими предлогами отказывалась составить ей компанию, болтала со служанками. Теперь ребенок заболел. Он все время плакал и, как ей ни было жалко малыша, Элизабетта была рада, что у нее есть веский повод не общаться со свекровью. И все же княгиня-мать не отказывалась от вошедших в привычку визитов и продолжала каждый полдень восседать в кресле, говоря о традиционных ценностях и долге жены князя. У этой женщины, несмотря на почтительный возраст и трясущиеся руки, был такой громкий голос, что слышно его было во всем замке.
И вот, в этот день к громогласному голосу княгини Хельги добавился еще один, мягкий, вкрадчивый, рокочущий. Мужской. Сперва Элизабетта подумала, что это недавно вернувшийся Фредерик, но, прислушавшись, поняла, что голос ей незнаком. Она тихо прикрыла дверь и на цыпочках приблизилась к гостиной. Несносная старуха снова заняла всю прислугу своими прихотями: чаем, кексами, чем-то соленым, сладким и необходимостью срочно протереть несуществующую пыль, так что даже если невестке что-то понадобится, ей придется дожидаться когда освободится хотя бы самая неумелая горничная. Но сейчас Элизабетта даже была рада, что в коридоре нет лишних ушей и глаз.
— Я так понимаю, что Вы пригласили меня неслучайно, княгиня, — промурлыкал мужской голос. — Однако я удивлен, что мое имя было скрыто даже от Вас. Люди Вашего поколения обычно осведомлены куда больше…
— Ужасное упущение, да, каюсь. Но мне известны некоторые детали. В частности, Ваши способности исполнять даже самые заветные желания.
— О, не только заветные. Еще и темные. Запретные. Тайные. У такой яркой и сильной женщины, как Вы, их должно быть немало, — хмыкнул мужчина. Чашка из тонкого фарфора тихо звякнула о блюдце. — Но Вы, скорее всего, пригласили меня из-за одного… чего-то несколько деликатного. Я вижу это по Вашим глазам.
— Видите ли, господин Дарий, мой самый младший внук — если уж будем честны, то кровного родства со мной он не имеет, но я все равно люблю его — очень болен. И я бы хотела
