Морролана, так что он, возможно, также не испытывает к ней особенно добрых чувств.
Он уже не улыбался.
— Продолжай.
— Так вот, Сетра обнаружила на мне заклинание, и я практически уверен…
— Какого рода заклинание? — хором вопросили Морролан и Алиера, а потом посмотрели друг на друга.
— Оно как — то связано с хаосом, и я мало что понял. Но вот на что я надеюсь: я появляюсь на месте, начинаю беседу с леди Тависсой. Пока я там, осматриваюсь и получаю привязку к тому месту. Далее, в зависимости от итогов нашей с ней беседы, я либо делаю то, чего она хочет, либо телепортируюсь прочь оттуда, либо же, в худшем случае, ты, Морролан, телепортируешь меня оттуда, пока Алиера разносит вдребезги любые заклинания, которые могут этому воспрепятствовать. Что скажете?
Морролан и Алиера переглянулись, пожали плечами и кивнули.
— Хорошо, — проговорил я. Проверил свой набор оружия. — Я готов.
Коти двинулась вперед.
— Сработает только для него, — сказала Некромантка.
А, к черту.
— Справишься, Владимир? — спросила Коти.
— Если я прав — вполне. Если нет — не знаю. В худшем случае, она меня убьет, так?
— Да, и я тогда убью ее, — пообещала Коти.
— Отлично.
Я кивнул Некромантке.
— Вперед.
Она протянула ко мне руку, ладонью вперед, подняв вторую руку на точно отмеренный угол и произнеся несколько слов, которых я не понял, но там были те звуки, которые я уже, кажется, ненавидел.
Зрение мое сузилось, словно в туннеле, и я слышал нечто вроде волн, что разбиваются о металл, а потом, буквально на мгновение, в ноздри ударил запах свежей кожи, который тут же пропал, как только я понял, что это такое. При этом я сновно продолжал смотреть в туннель, в конце которого сиял золотой свет, а потом свет этот метнулся ко мне и взорвался вокруг меня.
И когда зрение вернулось ко мне, я уже был в другом месте.
Глава 16. СВАДЕБНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ
Сетра говорит, в Доме Джагалы те, кто женится, начинают шествие с противоположных концов улицы или бульвара и медленно идут навстречу друг другу, пока двое Старых Мудрых Советников читают им инструкции о том, что собой представляет брак, и когда они наконец встречаются, то целуются, и на этом все. Нет, у нас так не принято, и учитывая, сколько мне пришлось в последнее время ходить пешком, оно и к лучшему. Мы с Коти одновременно вошли в часовню с боковых входов и встретились у алтаря, где отец Фаркош прочел речь о том, что собой представляет брак и все такое. Что он там говорил — не помню; я смотрел на Коти и чувствовал, как у меня подгибаются коленки.
Лойош, который устроился на резной жердочке сбоку, наверняка тоже это чувствовал, но оказался достаточно любезен, чтобы промолчать.
Жрец поставил нас лицом друг к другу. Коти держала сноп высушенной гречихи, который передала Норатар. Я держал букет роз, который передал Крейгару. Будь у меня хоть толика лишнего внимания, я подумал бы, какой у него с этим букетом глупый вид, однако это мне пришло в голову только теперь. Крейгар и Норатар вручили сноп и букет девочке в тиаре голубых цветов, которая мрачно прошла с ними от алтаря к главному входу, роняя зерна и розовые лепестки. Что — то в ней было знакомое; кажется, какая — то там родня Алиеры, но я не мог вспомнить, какая.
Как только тропа плодородия была завершена, правой рукой я взял левую ладошку Коти; точно так же она взяла правой рукой мою левую ладонь.
Отец Фаркош зажег свечу, от нее поджег палочку ладана, затем задул свечу и сломал напополам. Он попросил Вирру взирать с благосклонностью на наши обеты. Она не появилась, что и к лучшему.
Затем, по слову отца Фаркоша, я пообещал Коти, что буду всегда любить ее и всегда оставаться честным и добрым. Кажется, каждое произнесенное мною слово взмывало в небеса, и погружалось в недра земные, и отпечатывалось в вечности. Не думаю, что голос мой был столь сильным, но очи Коти сияли.
Она же говорила четко и ясно. И когда она сказала, что будет любить меня до тех пор, пока есть небеса над головой, вода в море — океане и земля под ногами, и когда она сказала, что будет честной и доброй, звучало это не как обещание, а как подтверждение факта. В глазах у меня все расплывалось от слез, и мне было на это наплевать.
Отец Фаркош достал тупой деревянный нож, и мы, неохотно выпустив друг дружку, протянули ему руки. Когда он провел лезвием по моей ладони, было немного щекотно. Затем мы с Коти сцепили ладони.
Жрец огласил нас мужем и женой, и мы поцеловались, и поцелуй длился столько, сколько существует Империя, и я хотел, чтобы он длился еще столько же.
А потом мы медленно зашагали к выходу, где все выстроились в ряд и поздравляли нас. Нойш — па выглядел настолько гордым и счастливым, что я прослезился бы, не будь я крутым парнем.
* * *
«Босс?»
«Прошел нормально. Я в какой — то пещере, только тут еще есть стулья и даже кровать, так что думаю, место правильное. Да, и тут еще люди есть.»
Люди — это двое мужчин в цветах джарегов, скорее всего, самые обычные головорезы, и четыре женщины, также в цветах джарегов, скорее всего, самые обычные головорезы в волшебной версии.
Все они стояли и смотрели на меня, а одна из женщин выступила чуть вперед, так что к ней я и обратился:
— Леди Тависса?
Между нами было футов двадцать.
— Вы принесли мой камень? — спросила она, и я чуть удивился, какое при этом возникло эхо.
— Вы же знаете, что нет, — да, и правда эхо тут какое — то странное. —
Кроме того, это камень Ширет, а не ваш, вы просто воспользовались им, потому что случай подвернулся. И больше
