Ознакомительная версия.
– Вот она, башня Гнилого Апельсина… – прокомментировал открывшийся вид магистр. – К сожалению, я не могу подсказать, каким образом можно проникнуть внутрь башни, я никогда этим не интересовался… – словно извиняясь за свою некомпетентность, пробормотал хозяин кабинета.
– Ну, с этим я разберусь на месте, – успокоил я его. – Другой такой уродины в этом чудном месте нет? Будет неприятно оказаться не у той… башни…
Магистр улыбнулся, уловив мой сарказм:
– Нет, другой такой нет нигде. Якоби сам ее построил, внутри не был ни один живущий в этом мире. Маг почему-то решил, что обладает массой никому не известных магических атрибутов, так что его башня защищена самой высокой магией, на которую он только способен. Правда, до сих пор никто из магистров не потревожил его уединения, ну а простые люди оказываются там крайне редко. – И он с улыбкой глянул на своего советника.
– Ну что ж, настало, видимо, время потревожить его, – усмехнулся я. – Спасибо, виденного мне вполне достаточно…
Синий магистр стер изображение за окном, и через секунду мы снова увидели окрестности Синергии. По моим расчетам, снаружи уже давно должен был быть поздний вечер, однако вид из окна противоречил этому. Там день только-только перевалил за половину. Впрочем, теперь меня это уже не удивляло. Было ясно, что смотрим мы не через стекло. Кроме того, я понял, почему магистр не знал о моем приезде. Дело в том, что еще за три года до этого моего путешествия я поставил блок от любого магического сканирования. Если бы хозяин Синергии просто смотрел в окно, я был бы как на ладони, а с помощью магии меня обнаружить было невозможно.
Подумав об этом, я довольно усмехнулся.
Синий магистр вернулся к своему столу и заговорил тоном радушного хозяина:
– Если мы закончили обсуждение твоих проблем, я хотел бы предложить перейти в трапезную. Время ужина уже давно прошло, но мне кажется, что легкая закуска нам не повредит…
Попур Кашат вскочил со своего кресла и с извиняющейся улыбкой обратился к своему господину:
– Господин, если я не нужен больше тебе или повелителю, я хотел бы отправиться домой… Меня там уже заждались…
Магистр бросил на меня быстрый взгляд и кивнул:
– Ступай. Завтра утром я жду тебя, как обычно.
Толстяк с извинительной поспешностью покинул зал, а Синий магистр, проводив своего советника взглядом, улыбнулся:
– Прошу, – и сделал приглашающий жест в сторону глухой стены позади своего рабочего кресла.
И словно дождавшись наконец команды, несколько каменных блоков, из которых состояла стена, бесшумно ушли назад и отъехали в сторону, открывая лестничную площадку и широкую, хорошо освещенную мраморную лестницу, устланную ковровой дорожкой. Я, обогнув стол, прошел в образовавшуюся арку и ступил на лестницу. Синий магистр следовал за мной в шаге позади.
Лестница была всего в десяток ступеней и выводила в небольшой, так же как кабинет, полукруглый зал, обставленный тяжелой мебелью синего дерева. Овальную полированную синюю поверхность большого обеденного стола, занимавшего значительную часть зала, не скрывала скатерть. Вместо нее на столе лежали две голубые салфетки овальной формы, на которых покоилась прекрасная посуда и серебряные столовые приборы.
Ужин был сервирован на двоих, и возле стола были поставлены всего два высоких прямых стула, хотя за этим столом вполне могло разместиться человек двенадцать. Словно угадав мои мысли, хозяин замка пояснил:
– Моя жена и дети уже поужинали, а звать кого-либо для того, чтобы составить компанию, я не стал. Думаю, ты устал с дороги и светские разговоры тебя только еще больше утомят…
Я благодарно улыбнулся и направился к своему месту, угадав его по серой униформе стоявшего рядом лакея. Второй лакей был одет в синее. Едва я опустился на голое деревянное сидение своего стула, как почувствовал, что меня укутывает мощная магическая аура, прогоняя усталость и взбадривая не хуже холодного душа.
Хозяин замка разместился напротив меня, и как только мы сели, лакеи начали подавать еду.
– Как ты находишь Синергию со времени последнего посещения? – завел магистр светскую беседу.
– Я не слишком многое рассмотрел, но, по-моему, она стала еще приветливее, – ответил я такой же дежурной светской фразой и тут же задал действительно интересовавший меня вопрос: – Не помню, говорили ли мы когда-нибудь о росписи в нижнем холле, но сегодня она меня ужасно заинтересовала. Что там такое изображено и как это сделано? Попур Кашат, при всей его эрудированности, не смог мне объяснить этого достаточно точно. Впрочем, – я посмотрел на обслуживающих нас слуг, – если ответ содержит какую-то тайну, не предназначенную для чужих ушей, я могу осадить свое любопытство…
Синий магистр улыбнулся:
– В этом зале можно говорить абсолютно спокойно, даже если в нем будут обедать все мои родичи и советники. Сказанные в нем слова слышит только тот, кому они предназначены. А что касается росписи… Меня всегда удивляло твое безразличие к этому феномену. Дважды ты ее мог видеть и ни разу не заинтересовался… Это очень необычно, и я оправдывал это безразличие твоей чрезвычайной занятостью и… целеустремленностью.
Он отхлебнул из бокала и бросил через стоя доброжелательный взгляд.
– Так вот, об этой фреске. Видишь ли, у нее нет автора. Когда был построен этот замок, его нижний холл сразу было решено расписать. Эту работу поручали нескольким художникам, но все, что они наносили на стену, очень быстро исчезало. Вернее, даже не исчезало, а… размазывалось. В общем, вместо картины на стене появлялись грязные потеки. Наконец в замок был приглашен один из самых знаменитых мастеров. Его звали Хурома, и он был бродячим художником. Представляешь, человек, который мог стать придворным живописцем в любом замке нашего мира, бродил по всей стране, не гнушаясь расписывать деревенские храмы и рисовать открытки-приглашения на сельских свадьбах!
Хурома согласился заняться этой росписью, но очень долго обдумывал сюжет фрески. Целыми днями он просиживал в холле, что-то нашептывая и разговаривая сам с собой. А в один прекрасный день он загрунтовал стены холла и заявил тогдашнему Синему магистру, что его работа закончена. Причем предупредил, чтобы больше никого не приглашали.
– Рисунок проявится несколько позже, – пообещал мастер и ушел на равнину, даже не взяв оговоренной платы за работу.
Он еще долго бродил по стране, но больше ни разу не появился на Синергии. А рисунок действительно проявился.
Теперь некоторые считают, что эта фреска живая и что она повествует о прошлом и будущем нашего мира, а другие говорят, что это просто своеобразная игра света на старых красках росписи…
Ознакомительная версия.
