Первым знакомым человеком, которого я увидел, был Элмо.
— Боже, ты ужасно выглядишь, — сказал он. — Ты ранен?
В ответ я сумел только помотать головой. Он стащил меня с лошади и куда-то повёл. За следующие несколько часов это было последним моим воспоминанием. Если не считать бессвязных вневременных сновидений, которые мне совершенно не понравились. Но я не мог от них никуда убежать.
Но благодаря исконной гибкости и жизнерадостности человеческого сознания в момент пробуждения мне удалось забыть обо всех этих снах.
Спор с Капитаном не утихал в течение двух часов и не дал никаких результатов. Он совершенно не принимал моих доводов, ни логических, ни моральных. По ходу дела в эту драку вступали и другие, те, кто приходил к Капитану по делу. К тому времени, когда я окончательно потерял терпение, большинство основных людей Гвардии уже присутствовало здесь. Лейтенант, Гоблин, Немой, Элмо, Леденец и несколько офицеров из нового набора. Та небольшая поддержка, которую я получил, пришла с неожиданной стороны. Меня поддержали Немой и двое новых офицеров.
Спотыкаясь, я вышел вон. За мной последовали Немой и Гоблин. Заглушая всё, во мне поднималась ярость, хотя такой результат разговора не слишком меня удивил. После разгрома повстанцев мало кого могла вдохновить мысль о совершении дезертирства. Они теперь как свиньи, стоящие по колени в помоях. Вопросы об истине и лжи кажутся просто глупыми. И вообще, кого это волнует?
Было ещё раннее утро. День после битвы. Я плохо спал, взвинченные нервы не давали мне покоя. Пытаясь отвлечься, я предпринял энергичную прогулку.
Гоблин поджидал меня, стоя на моём пути. Тут же был и Немой.
— Поговорим? — спросил Гоблин.
— Я уже говорил. Никто не слышит.
— Ты слишком любишь спорить. Иди сюда и присядь.
Этим «сюда» оказалась куча барахла, которое лежало возле костра, где кто-то готовил еду, а рядом люди играли в тонк. Обычная толпа. Все они косились на меня, пожимали плечами и казались озабоченными. Как будто их беспокоила ясность моего рассудка.
Думаю, если бы год назад кто-нибудь из них сделал бы то же самое, что сейчас сотворил я, у меня были бы точно такие же ощущения. Замешательство и тревога, вызванная заботой о товарище.
Их тупоголовость меня раздражала, и я не мог скрыть раздражения ещё и потому, что, послав за мной Гоблина, они доказали, что действительно хотели понять.
Игра продолжалась, сначала в тишине, но постепенно оживляясь по мере того, как люди обменивались слухами и сплетнями о ходе битвы.
— Что вчера произошло, Каркун? — спросил Гоблин.
— Я уже тебе рассказывал.
— Может быть, нам стоит ещё раз к этому вернуться? — мягко и вкрадчиво предложил он. — Разобраться в подробностях?
Я понял, что он делает. Небольшая психическая терапия, основанная на предположении, что длительное общение с Леди повредило мой рассудок. Он был прав. Так оно и есть. Но это также и открыло мне глаза. Вспоминая те события снова и снова, я пытался понять всё до конца. Призывая на помощь всё то, чему я научился, будучи хранителем Анналов, я надеялся найти нужные слова и убедить его в том, что именно моя позиция рациональна и нравственна, а всех остальных — нет.
— Видишь, что он сделал, когда те ребята из Весла попытались спрятаться за Капитана? — спросил один из игроков.
Они сплетничали о Вороне. Я как-то забыл о нём. Навострив уши, я послушал несколько историй о его безумном героизме. Их послушать, так Ворон каждому гвардейцу по крайней мере однажды спас жизнь.
— А где он? — спросил кто-то.
Все начали пожимать плечами и мотать головой.
— Наверняка убили, — предположил кто-то. — Капитан послал людей за нашими погибшими. Наверное, увидим его сегодня, когда будут хоронить.
— А что случилось с малышкой?
— Найдёшь его, найдёшь и ребёнка, — пропыхтел Элмо.
— Кстати о ребёнке, видели, что произошло, когда они пытались уложить второй взвод каким-то заклинанием? Просто необъяснимо. Она вела себя так, как будто ничего не происходит. А все остальные рухнули как подкошенные. Это её просто немного напугало, и она растормошила Ворона. А потом и всех остальных. Как будто колдовство на неё просто не подействовало.
— Может, потому что она глухая, — сказал кто-то ещё. — А колдовство заключается в звуке.
— Да, всё может быть. Жалко, что она не уцелела. Она даже могла быть полезной, когда тут околачивалась.
— Ворон тоже. Его не хватает, чтобы пресечь болтовню старины Одноглазого.
Все засмеялись.
Я посмотрел на Немого, который наблюдал за нашим разговорам с Гоблином. Я помотал головой. Его лицо приняло удивлённое выражение. Пустив в ход язык жестов Душечки, я объяснил ему. «Они живы.» Он тоже её любил.
Немой поднялся, отошёл за спину Гоблина и кивнул мне головой. Он хотел поговорить со мной наедине. Я нашёл какую-то отговорку и пошёл за ним.
Я объяснил, что видел Душечку, когда возвращался вместе с Леди, и подозреваю, что Ворон мог скрыться там, где, как он думал, его никто не найдёт. Немой нахмурился и пожелал узнать зачем.
— Откуда я знаю? Ты же видишь, как он вёл себя в последнее время.
Я не упомянул о своём видении и снах, которые сейчас казались совсем фантастическими.
— Может, мы ему сильно надоели, — добавил я.
Немой улыбнулся той улыбкой, которая показывала, что он не верит ни одному моему слову. Он стал объясняться знаками. «Я хочу знать почему. Что тебе известно?» Он полагал, что я знаю о Вороне и Душечке больше других потому, что постоянно сую нос в подробности, чтобы занести их в Анналы.
— Я знаю только то, что знаешь ты. Большей частью он околачивался с Капитаном и Шалуном.
Он немного подумал, затем показал знаками. «Ты седлаешь двух лошадей. Нет, четырёх лошадей. Возьми еды. Может быть, на несколько дней. А я пойду поспрошаю». Его манера разговора не терпела возражений.
Мне полегчало. Разговаривая с Гоблином, мысленно я уже был в пути. Единственное, что не давало покоя, это вопрос, как отыскать след Ворона.
Я пошёл туда, где прошлой ночью Элмо взял у меня лошадей, всех четырёх. На мгновение я почувствовал, что существует какая-то неведомая сила, которая движет нами. Я привлёк пару человек, чтобы они оседлали этих бестий, пока я пойду выманивать у Шалуна какую-нибудь еду. Но не так-то просто оказалось взять его голыми руками. Он потребовал личного распоряжения Капитана. Тогда мне пришлось посулить ему специальное упоминание в Анналах об одном из его подвигов.
