Я сказал как мог вкрадчиво:
– Ваша сила может понадобиться на той стороне. Фрайтор на ножах с Хараштой, и я, честно, не знаю, сколько у заставы солдат. Я рассчитываю на вашу помощь, добрая фея.
Ее руки внезапно стали податливыми, пальцы в моих ладонях потеплели.
– Я верю вам, Фатик.
– Хорошо. Тогда забирайтесь в фургон. Вы наше тайное оружие, Виджи. Действуйте, когда я скажу…
– "Утром все кошки разных цветов". Я помню, что вы сказали перед началом подъема.
У эльфов, однако, хорошая память. Она забралась в фургон. Принц, смерив меня нехорошим взглядом, последовал за ней.
Мост полз слишком медленно. Я приказал Монго удерживать лошадей на середине нашего пролета. Остальная команда толпилась позади. Оружие было под рукой, только Скареди по моему наказу упрятал до времени Малого Аспида в фургон. Мне почудилось, что Олник жмется к Крессинде. Ну-ну. Альбо, опираясь на свой шест, всматривался в табличку возле рынды. Гм, может, он захочет свинтить ее на память?
С моста скальный коридор, по которому мы прибыли, напоминал трещину в монолитной стене. Я чувствовал, как Фрей несется галопом по каньону, набив себя до краев яростью и злобой. Что-то еще не давало мне покоя… Я поглядел вверх, на безоблачное яркое небо, и не увидел гшаанов. Странно, куда же они делись? Или полудемон отозвал их, ибо решил, что они больше не нужны? Что с нами все кончено?
Нет, дорогой мой альбинос, я и сейчас тебя обставлю. Надеюсь, ты захлебнешься собственной желчью, когда я покажу тебе кукиш с фрайторской стороны.
Черное полотнище моста приближалось. Средний пролет Дул-Меркарин гномы соорудили из вороненой стали, с ажурным парапетом двух футов в высоту. Зимой мост посыпали соломой, чтобы копыта лошадей не скользили по льду.
С лязгом край моста лег в ложемент на нашей стороне.
– Монго, пошел вперед!
– Фатик!
И снова я кому-то нужен.
Кричал Альбо. Он стоял возле колокола, потрясая шестом. Только сейчас я заметил, что его полные щеки заросли кабаньей щетиной.
– Фатик!
Гритт!
– Иду!
Я подбежал, кренясь от усталости не хуже старой клячи, нагруженной саквами камней.
– Что? Что такое? Разыгрался ревматизм?
Он ткнул кургузым пальцем в нижнюю надпись:
– С вами я не пойду! Если я пересеку мост, то предам своего бога! Я здесь останусь. Я задержу врага и приму смерть, как подобает верному сыну Атрея!
Так, минутку, главное сейчас глубже дышать, чтобы кровь, стукнувшая в голову, не свела меня с ума. И не бить в челюсть с разворота.
Крепок лбом и верой, Великая Торба! В другое время я бы сказал – уважаю таких людей. Но не сейчас.
Я с шумом выдохнул сквозь стиснутые зубы. Почесал щеку. Нужно убедить его быстро, подыскать нужные слова буквально слету, иначе…
– Минутку. Минутку. Альбо… Во Фрайторе политеизм. Главным они почитают Чоза Двурогого… Не Трехрогого, заметьте, – Трехрогий и единственный, он в Арконии, с которой Фрайтор враждует… Так вот, Атрея они тоже почитают. Он включен в пантеон, с этим все в порядке… Переходя мост, вы не отрицаете существование своего бога, напротив…
Он прервал меня, проорав так, что даже лошади заржали:
– Я знаю это, ты, чертов варвар! Я архиепископ верховной коллегии Атрея и декан южной митрополии Фаленора, пастырь четырех архиепатрий и богослов высшей ступени! Во Фрайторе Атрей чистит отхожие места других богов!
Надо же, какое понижение в должности… Я об этом не знал.
Он посмотрел на меня, больше не пытаясь воспламенить взглядом эльфийскую накидку, в глазах появилась обреченность. А я четко услышал, как разносится по каньону звякающий стук копыт.
– Значит, остаетесь здесь, и уговоры не помогут?
– Я задержу их и умру.
– Ладно. – Я поскреб подбородок. – А вы видели, что там написано совсем-совсем маленькими буковками, в самом-самом низу?
Я показал мимо его руки, и, когда он доверчиво склонился к табличке, выхватил правый клинок Гхашш и саданул под затылочную кость скругленным концом рукоятки. Так и знал, что мне снова придется работать нянькой! Я ухватил обмякшее тело… вернее, попытался это сделать, но архиепископ верховной коллегии Атрея слишком хорошо питался на родине, а я – слишком вымотался за трое суток.
Мне помогла Крессинда, она стояла ближе всех и слыхала наш, гм, спор в области теологии. Вместе мы взгромоздили немаленького епископа в повозку. Мелькнули лица эльфов. Я крикнул, мол, все в порядке, святой отец скоро проснется, спиной чувствуя, как ужимается время, отпущенное на бегство. Фрей почти настиг нас. Считанные минуты – и он будет здесь.
– Вниз не смотреть! Никому не смотреть вниз! Держитесь середины! – велел я, перебегая к лошадям. Вместе с Монго мы повели их по среднему пролету. Копыта зацокали по металлу. Наш голубокровный тонкокостный бард льнул к шее коня, как к родной матери, и я его понимал.
Варвары Джарси не боятся высоты, однако я высоты… опасался.[21] Пропасть за ажурным парапетом из кованных плетеных прутьев казалась бездонной, линии обрывов сходились на головокружительной глубине в тонкую полоску, затянутую сизым непроницаемым маревом. Туман стоял над дном ущелья круглый год, и ни когда на моей памяти (а я пересекал Дул-Меркарин в двадцатый, что ли, раз) дно пропасти не обнажалось. Зато сам туман любил в дождливую погоду наполнять ущелье до краев.
На фрайторской стороне от самого моста начиналась досмотровая площадка – широкая и пустая, если не считать поленицы дров, ограниченная высокой каменной стеной с захлопнутыми пока воротами. Стены не было только со стороны пропасти. Семеро солдат в зеленых мундирах – пятеро человек и двое замухрышек-карликов – глядели на нас равнодушно. Командовал ими капрал, хмурый, будто его недавно назначили главным евнухом в гарем, где доживают свой век престарелые любовницы фрайторского сатрапа.
Гм, а ведь раньше у моста несли караул не менее пятнадцати человек под началом капитана.
Я почувствовал, что во Фрайторе происходит что-то нехорошее.
Замордованный жизнью таможенный чиновник вяло кивнул мне в ответ. После блокады Харашты пиратами Кроуба поток товаров, и без того лившийся жидким ручейком через Дул-Меркарин, окончательно иссяк, и нужда в несколько вымогателях отпала. Я решил, что теперь их отправляют сюда как в ссылку. Непростое испытание для чинуши, который привык каждый день набивать карманы взятками, того и гляди – сопьется.
Когда последний из моей команды ступил на каменный двор, и мы охватили солдат клещами, я, широко улыбаясь, приблизился к капралу и нанес удар ему в челюсть.
