«Идигтрида» значительно превосходила по размерам прочие корабли. По тридцать два весла с каждого борта. И хотя это было одномачтовое судно, его небольшая длина позволяла обгонять все, что ходило по морю. Отобрав семьдесят (самых здоровых, свирепых и выносливых парней в качестве танов (воинов), Зиг намеревался начать кампанию по завоеванию короны. Он желал создать себе репутацию морского волка и удачливого пирата. Для начала взял на абордаж пару торговых судов, а затем попросил Ата дать ему совет насчет того, какие прибрежные города Эйрании стоило грабить – к взаимной выгоде, конечно же. Ведь те города-жертвы, несомненно, окажутся коммерческими соперниками шивиальских городов-портов. Зная, что привозить бэлов в иностранные города опасно (из-за тенкастерских событий), Зиг строго-настрого запретил сходить на берег, но правила и запреты для танов – все равно что заборы для псов. В тот судьбоносный вечер в «Уголке сплетника» один из его подручных решил освободить хорошенькую девушку из грубых лап его дружка. Некоторые наблюдавшие весьма неразумно решили возразить. Еще трое сошедших с корабля были достаточно близко, чтобы услышать шум и прибежать туда же; через несколько минут вся таверна была профессионально разнесена в пух и прах. Дело обстояло серьезно: пострадали два бэла, а восемь шивиальцев были убиты и ранены. А потом кто-то решил, что раз уж вся мебель все равно пришла в негодность, то стоит ее сжечь. Так и сделали. Но тут как раз прибыл городской смотритель с полком стражи. К финалу событий насчитали среди потерь сорок человек и пять лошадей.
Небо было хмурым, а дождь полил еще сильнее, когда «Идигтрида» вышла в открытое море. Пятьдесят весел взмывали над водой как одно. Прощай, Грандон, и будь ты проклят! Плегмунд держал одной рукой рулевое весло, в другой была трость. Зиг стоял рядом и размышлял над произошедшим.
Это могло быть не просто его последнее отплытие из Шивиаля, а вообще последний выход хоть куда-нибудь. От него ждали барышей, а не убытков. И если Зиг терял людей, тогда трофеев должна быть целая гора, особенно если он надеялся удовлетворить свои политические амбиции.
Пятеро из его команды были убиты, четверо покалечены в той потасовке в таверне. Еще пятнадцать человек провели две недели в темнице и вернулись в цепях. Да он станет объектом насмешек в Бэльмарке. Ни один уважающий себя тан больше никогда не захочет ступить на палубу корабля Ателинга Зигфрида.
Когда «Идигтрида» вошла в устье реки, Плегмунд велел убрать паруса и поднять весла. Ветер был попутный, да и дождь прекратился. Шивиаль исчез за горизонтом, а вокруг раскинулось сине-зеленое безграничное море. Таны открыли свои рундуки в поисках теплой одежды.
Клинок удобно вытянулся у борта и наблюдал за чайками, а его полоумный дружок, казалось, смотрел в никуда. Зиг прохаживался мимо их багажа и взял меч. Сейчас был очень даже подходящий момент швырнуть его за борт.
Бомон обернулся и посмотрел на него – абсолютно лысый, гладко выбритый, с блестящими глазами и глупой ухмылкой, такой же, как и у его друга.
– Я захватил парочку мечей для упражнений на случай, если у тебя их нет, друг.
– Гм…
– Ты говорил, что хочешь взять парочку уроков фехтования. Не важно, что мы на палубе корабля.
– Я был пьян в тот вечер. Забудь об этом.
Парень презрительно скривил губы. Он наверняка знает, что смерть его близка, но единственное, что выдает в нем напряжение, – глаза. Как он наблюдает за мечом, а голос совершенно спокоен.
– Говорят, Ательгар ненавидит фехтование потому, что отец заставлял его тренироваться день и ночь, и так в течение нескольких лет. Ательгар с тех пор сыт по горло фехтованием.
– И что? – проворчал Зигфрид.
– Наверняка именно тренировки короля Радгара помогли ему выжить в стольких поединках. – Бомон немного помолчал, как будто ждал ответа, но его не последовало. – Тот, кто хочет отточить свое искусство владения клинком, по-видимому, имеет большие политические амбиции. Поздновато немного, но вовсе не недостижимо.
Морской воздух выветрил хмель из головы Зига, и теперь он хорошо представлял, что думает Ат об этом выскочке. Поистине, будет настоящее наслаждение увидеть, как волны поглотят наглеца.
– Сынок, ты сообразителен. Тогда ты, должно быть, знаешь, что твой государь подумал о тебе вчера.
Парень вздохнул:
– Я пытался срубить сорняк.
– Гм?
– Жаргон игроков. Я блефовал. Конечно, Таша непопулярна сейчас, так как она иностранка и племянница Игоря. Но когда она произведет на свет принца или принцессу, народ будет ликовать и радоваться у ворот дворца. И если подумать, ваш брат должен был бы ставить Великого Магистра и меня в пример другим. Мне пришлось немало потрудиться чтобы заставить его так думать.
– И ты сделал это очень хорошо, – признал Зигфрид. Нет, пожалуй, будет очень жалко наблюдать, как волны сомкнутся над его головой. У парня есть нюх, и на убийцу он совсем не похож. – А ты знаешь, каким было наше окончательное решение насчет тебя?
– За борт? – произнес Бо.
– Точно. Он велел привязать тебе камень на шею. Мне пришлось пообещать не продавать тебя на невольничьем рынке, чтобы ты не сбежал как-нибудь. Я поклялся, что ты определенно не доплывешь до Скиррии и не вернешься в Шивиаль и что тело твое не вынесет волна на берег. Я же бэл, сынок, Я безжалостный и жестокий, и мне нужно было выкупить пятнадцать человек. Думаешь, я отказался от его условий?
– Уверен, что нет. А цепи были частью сделки?
– Теперь ты меня хочешь сделать дураком?
– Да, но я тут ни при чем. Вот стыд и срам, что ваш брат такой. Уж не из-за запора ли?
– Шуточки тебя не спасут.
– Не спасут, точно. Придется подкупить тебя, не так ли? Слова ударили по мозгам Зига, как колокольный звон. Он даже не сразу уразумел, правильно ли он понял сказанное.
– Подкупить меня? Ты? Меня? Чем? Бомон секунду полюбовался морем и сказал:
– Ну, я могу сделать тебя повелителем Огненной Земли. Этого достаточно?
Обрадовавшись выходу в море, «Биргит» рассекала воды, совершая иногда резкие и непредсказуемые движения, а мачты ее гнулись и скрипели. Суизин радовался, как мальчишка, тому, что его окружают небо и море, хотя арктический ветер, полоскавший паруса, больно хлестал по лицу. Сейчас он мог видеть лоцманскую лодку, маленькое белое пятнышко между свинцовым небом и серо-стальным морем. Скиррия казалась темной и полностью покрытой болотами. Пожалуй, все это не стоило такого долгого путешествия. Кругом только холмы да болото, пересеченное каналами. Это и было устье реки Звон. Он думал, что будет виден Трейден, но единственным строением оказалась четырехугольная башня на берегу. К вечеру на башне зажгли огонь. Это оказался маяк. А весь день моряки наблюдали за кораблями, которым требовался лоцман.