– Кардинально. Такой красавец стану, что хоть плачь!
– А! Цепляй, как есть! – дал добро куратор.– Подумаешь, небольшие изменения. Житейское дело. Особенно когда по замку волосы джинна шляются, да и сам джинн время от времени заглядывает. В крайнем случае скажешь, что от случайного выброса магии лицо перекосило.
– Ага,– скептически буркнул я.– Так перекосило, что глаз не оторвать.
– Что, на самом деле такой красавец неземной? – заинтересовался куратор.– А ну покрутись! О! Узнаю рожу! И, кажется, даже помню, с кого это лепили! Старый знакомый! Небезызвестный дон Гуан де Казатрава! Точно он, шельмец! Вот растяпы костюмеры, а! А ведь самый ужас в том, что личины вещь подотчетная, отпускаются поштучно… Грустно. Грустно, что дисциплина у низших чинов Организации упала настолько, что они позволяют себе…
– Ха! – развеселился я.– Это получается, кому-то вместо меня досталось личико барона Рика? Интересно, кому?
Куратор ахнул.
– Точно! Кажется, Шестой эту неделю работает на совращении особенно упорной дамочки! То-то он сегодня с утра доставал своего куратора угрозами! Теперь понимаю! Провалено, выходит, задание Шестого…
– Подумаешь! – оскорбился я за личину, за прошедшие дни как-то незаметно ставшую привычной и почти родной (широко известный среди психиатров синдром Равникса, я не виноват!).– Барон Рик тоже парень хоть куда! Одни усики чего стоят! А глазки? Так и горят!
– Скажем так: окружающие не пугаются и дети не плачут,– дипломатично согласился куратор.– Ладно, вернемся к нашему недоразумению. Ты, Пятый, с физиономией дона Гуана поосторожней будь. Помню, прежний хозяин не успевал с себя одну девицу снять, как ему на шею уже другая вешалась, а пара запасных в это время корсеты расшнуровывали. Почти конвейер был, в три смены. Ел и то на гм… ходу, если можно так выразиться. Старайся девицам прямо в глаза не смотреть и держись на расстоянии, чтобы не дотянулись. Понял?
– Угу,– кивнул я, втайне прикидывая, не поможет ли новый, пусть и временный облик наладить заметно похолодевшие отношения с прекрасной напарницей? – Есть не смотреть девицам в глаза. А куда прикажете смотреть?
– Ты гляди, не успел новую физиономию приклеить, а уже пошлости с языка срываются! – уколол куратор.– Ладно, ступай. Растительность какую-нибудь под носом сочини для некоторого сходства с собой прежним и дуй вниз. Третий уже встречает душеприказчика, поможешь ему. А то как бы слуга закона не занервничал раньше времени.
Коротко кивнув, я прилепил личину и сразу же почувствовал легкое покалывание – искусственная физиономия небезызвестного дона Гуана оказалась не только патологически красивой, но и щедро пропитанной феромонами. Оставалось лишь ненадолго заскочить в свою комнату, отстричь с шевелюры тонкую прядь и прицепить ее над губами вместо усов. Быстро покончив с этой жалкой маскировкой, я побежал вниз.
Скажу сразу: пяти минут хватило, чтобы преисполниться самодовольства и одновременно сочувствия к писаным красавцам, которых время от времени рождает на свет природа. На меня оборачивались все существа женского пола! Все! Включая домашних животных и мелких насекомых.
Анна недоуменно вытаращила глаза и тут же томно их закатила. Пани Катарина, годящаяся мне в матери, совершенно не по-матерински облизнула губы и тяжело задышала. Случайно встреченная посудомойка ахнула и опрокинула поднос с чашками.
Даже мухи замедляли свой полет, чтобы снизиться и присесть на мои сексуально впалые скулы или еще более сексуальный, мужественно очерченный рот. Да что мухи! Вторая, сбегающая по ступенькам, при моем появлении вдруг так занервничала, что запуталась в собственных ногах и с шумом рухнула под перила. Молча, не отрывая глаз от лица прекрасного незнакомца.
Рывком подняв напарницу на ноги, я жалко улыбнулся и поспешил вниз.
Успел как раз вовремя.
Во дворе царила суета. Нотариусы горланили, возмущенно размахивая руками и стараясь перекричать друг друга; слуги деловито разгружали набитые подкаретные полости; Третий мешал им, как мог; а несчастный душеприказчик, затолканный со всех сторон, с отчаянием взирал из окошка и никак не мог выйти из кареты. Характерное выражение позеленевшего лица свидетельствовало о том, что вестибулярный аппарат у душеприказчика покойного графа так себе, долгую дорогу он перенес с трудом, и больше всего на свете сейчас мечтает ступить на твердую землю и укрыться в укромном уголке.
Что ж, поможем.
Бесцеремонно раздвинув приехавших, я отшвырнул в сторону мешающийся под ногами тюк. Под звон бьющейся посуды (кто ж знал, что там внутри) открыл дверь и опустил подножку.
– Приветствую вас, уважаемый пан! Добро пожаловать домой!
– Отличный ход, Пятый! – тут же похвалил куратор.– У мужика здесь никого знакомого, а, судя по характеристике, он должен ценить доброе участие. На редкость высоконравственная личность. Продолжай в том же духе!
Тем временем слуга закона оперся на протянутую мной руку, благодарно улыбаясь, поднял голову и… с негодованием отшатнулся. Попутно из серых глаз на меня вылилось такое, что я застыл неподвижной статуей, преграждая мужчине дорогу.
Изумление. Зависть. Шок. Ненависть. Вполне профессиональная мыслишка засудить на всю катушку – неважно за что. Приблизительный мысленный подсчет расходов на ложные свидетельские показания. И отчетливо читаемое желание немедленно схватить меня обеими руками и делать со мной все, что придет в голову. А фантазия у дяденьки, судя по угрожающему взгляду, была хоть куда…
– Пятый! – крикнули в наушнике.– Тебя не заколдовали? Чего стоишь столбом? Суставы заело?
– Простите,– я отдернул руку с такой поспешностью и ужасом, словно душеприказчик мог меня заразить. Моим замешательством тут же воспользовались слуги. Они подхватили все еще потрясенного красного гостя под руки и бережно повели к воротам. Убедившись, что мужик удален на безопасное расстояние, я раздраженно нахмурил брови и ядовито сказал в наушник: – Товарищ куратор! Насчет высоконравственной личности была шутка? Не смешно! Предупреждать же надо!
– А что такое? – удивился наушник.
– Ваш праведник только что пялился на меня с недвусмысленным желанием оторвать харизму от черепа, скормить собакам и растоптать безголовый труп на месте! Чуть губы собственные не сожрал и кулаки не раздавил, так этого хотел!
– Правда? – оживился куратор.– Странная реакция. А ну гляну…
В голосе вновь появившегося в эфире администратора явственно слышалась тревога.
– Представляешь, Пятый, наш гость как раз муж той самой дамочки, что всю неделю соблазнял Шестой. Как раз позавчера он гнался за тобой дома; не догнал, потому что его спешно одели и усадили в карету. Приезжает в Тор – а тут опять ты. Подаешь ему ручку и улыбаешься. Накладка. Вот именно в такие моменты я и понимаю, у госпожи Судьбы действительно непревзойденное чувство юмора.
– Кошмар,– тихо пробурчал я.
– Никаких кошмаров! Все отлично, сынок! Куй железо, пока горячо! Почаще попадайся ему на дороге! Авось при виде тебя отвлечется от дела и забудет, зачем приехал. Вещички с дороги помоги разобрать, правила проживания в замке зачитай и все такое…
– Товарищ куратор! – гаркнул я.– Вы издеваетесь?!
– Какие уж тут издевательства! – возмутились в наушнике.– Пятый! Да ради исполнения приказа высшего начальства ты должен по первому требованию…
– А предстоящий разрыв бытия? – с отчаянием воззвал я.– Рождение новых реальностей и прочие неотложные события? Разве не вы сами торопили нас?
– Правда,– скис куратор, но тут же оживился: – Слушай! А если ему твоего морока-дубликата подсунуть? Накинуть такую же личину, настроить на нейтраль, и пусть убивает хоть десять раз подряд, а? У вас ведь еще остались болванки для дубликатов? Две штуки?
Я грустно оглянулся на жалкую кучку невидимых обломков, оставшихся от двух весельчаков, которые по-прежнему украшали угол двора.
– К сожалению нет. Простите, товарищ куратор. Не в силах пережить собственного позорного поведения, оба морока выбросились из окна. Восстановлению не подлежат…
