Ознакомительная версия.
Чародей наморщил лоб. И начал отдавать приказы. Как же хорошо, что почти все его маги прошли в свое время через долину Таэца. Они не будут задавать вопросов, не будут медлить ни мгновения, даже защищая кого-то или находясь в пылу сражения. Таэцкая долина свободным личностям давала все, что им нужно для успеха в жизни, иногда в зависимости от их целей. Отбирала львиную долю сомнений, неуверенности, оттачивала чувства, силы, разрешала моральные дилеммы, не все, но показывала путь, по которому можно было найти выход из них. Этот дар не был мгновенным, но он потом развивался, помогая человеку распускаться подобно цветку. Или превращая в безжалостную машину. Тем же, кого туда привел властитель долины, она давала ко всему прочему нерушимую верность ему. Эти люди получали свои дары, свой шанс реализоваться полностью, но приказы из уст хозяина для них были столь же непререкаемы, как движение пальцев кукловода для марионеток. Вот и сейчас маги Анкела, услышав в голове его «голос», мгновенно телепортировались, взмывали в воздух, исчезали с поля боя.
И еще один приказ коснулся его ближайших помощников. Он произнес его вслух тихим твердым голосом, но «услышали» все:
– Взрывайте.
В следующее мгновение равнина-проход наполнилась ужасающим грохотом и криками. Это сработало заранее приготовленное заклинание, то самое, которое Анкел считал слишком расточительным. Увы, выхода не было. Сначала тряхнуло горы, которые, собственно, и ограничивали эту долину. Снег, давно уже приготовившийся к весне, будто того и ждал. Нарастающими лавинами он бросился вниз, увлекая за собой все, что попадалось ему на пути. Одновременно на протяжении всей равнины что-то стало взрываться, и казалось, будто горит воздух. Заклинание было положено так, как кладет борозды пахарь. И сейчас магия вспыхивала подобно бутылке с зажигательной смесью и так же действовала. Все грохотало, взрывы слышались отовсюду, где-то уже полыхал огонь, и неслись крики, вой и шипение. Умирали и Кошки, и твари Анкела. Маги и воины. Свои и чужие. Кому-то повезло, и он умер сразу. Были и те, кому оторвало конечности или вспороло брюхо. Некоторым удалось сбежать, взлететь, телепортироваться или создать защитные коконы, даже кого-то спасти. Но основная масса, сотни и сотни существ, умирали, разлетаясь на мелкие частицы.
Эта битва еще долго потом считалась самой жестокой с точки зрения применения магии. Но это было потом, а сейчас на равнине, что открывала путь к замку чародея Анкела, гибли живые существа.
Через несколько минут в долине почти никого не осталась, а те, кто были еще живы, отчаянно завидовали мертвым.
Катерина все это видела. До реализации ужасающего по своей жестокости решения Анкела она успела домчаться до края долины, где собиралась возглавить несколько отрядов своих лучших воинов, чтобы с ними идти на замок. Необходимости в скорости больше не было. Кошка стояла, оглушенная болью сотен своих людей, почти неживая от их смертей, почти рехнувшаяся от их страданий. Стон, не прекращаясь ни на минуту, вырывался из ее губ, а глаза, не отрываясь, смотрели на страшную картину, что открывалась перед ними. Но зрение ей сейчас было не нужно – она и так была там, вместе с каждым из своих Котов и Кошек. Страдала и умирала с ними.
Много дней спустя она сможет вспомнить и воскресить эту картину, не только ощущения, но сейчас у Катерины остались только чувства. И они убивали ее. Ясон, ее рыжий Кот, первым сообразил, что делать. Продолжать нападение смысла не было. Он сам испытывал страшную боль, видя, как гибнет его войско, но не утратил способности мыслить. Несколько приказаний – и маги тут же принялись телепортировать оставшихся воинов в безопасное место. Сам же он, подхватив отчаянно рвущуюся в долину Катерину, вместе с ней прыгнул в один из порталов.
Кошкам оставалось только собирать тех, кто сумел выбраться из долины, превратившейся в котел ведьмы, кратер проснувшегося вулкана, ту самую геенну, о которой вещали имперские святоши, и зализывать раны. Теперь еще долгие годы их клан не ввяжется в новую войну.
Но страдал и Анкел. Он тоже чувствовал смерть каждого из своих созданий. Нет, чародей не испытывал к ним любви или каких-то сентиментальных чувств. Но он был связан с ними. И когда разом умерло столько существ, ему показалось, что с него заживо содрали кожу. Он даже не нашел в себе сил, чтобы порадоваться тому, что Катерина лишилась большей части своего войска. Кошки долго теперь не восстановятся. Но их Главу он не уничтожил. Потерял столько существ, которые создавал долгие годы, большинство верных магов. Однако не утратил своих земель и замка. Им обоим с Катериной теперь остается только следить, чтобы никто не пошел на них войной. Какая уж тут агрессия. Анкела это устраивало. Вернее, он так решил, когда пришел в себя.
Кошка потом тоже смогла найти несколько плюсов. Сила к ней все-таки вернулась, хотя это могло произойти и без подобной авантюры. Анкел сильно ослаблен. Она избавилась от заговорщиков. Да и сама осталась жива. Для клана уже одно это хорошо. Пока есть Глава, есть и надежда. Паритет. Своеобразный паритет. Но какой ценой?
Короткий арбалетный болт вонзился в незащищенную броней или магией грудь. Ива с недоумением почувствовала, что заваливается на спину и вбок.
Мысли неслись вскачь, как вольные табуны Вечно Свободных. А сила – причем любая – уходила прочь. Она попыталась ее ухватить. Что-то будто вспомнила, что-то даже сделала. И вдруг поняла, что умирает. Как-то внезапно и слишком глупо. От выстрела фанатика, поймавшего ее в тот момент, когда она была беззащитна. И мысли… мысли были какие-то глупые. Ясные и бредовые одновременно. Ива лежала на земле, видела перед собой снег с островками черной почвы и немного неба.
Короткий арбалетный болт. Боги, какая проза! Даже не тонкая эльфийская стрела с изящным оперением, которое делалось с таким старанием, будто дивных действительно волновало, красиво ли умрет павший от нее… Обыкновенный арбалетный болт, сделанный, несомненно, человеком, каким-нибудь грязно-потным кузнецом в богами забытой мастерской, уже чуточку ржавый.
Боль вместе с кровью стекала в землю. А земля сейчас – самое то для трупов. Уже не заледеневшая, чтобы ее невозможно было расковырять, но и не слякоть. Так, мелкие грязевые островки. Когда только подобралась весна? В такую землю глубоко тела не закапывают – не до конца отмерзла. В лучшем случае снимут верхний слой и присыплют потом. Хищники рано или поздно доберутся. Как раз хорошо будет – подмороженное мясцо с несильной гнильцой. Боги, как же обидно и глупо.
«Пахнет сиренью… Говорят, ею пахнет смерть…» – вспомнилось ей будто из какой-то иной, прошлой жизни.
Ознакомительная версия.
