Тысяча золотых! Молодого здорового мужчину, обученного обращаться с оружием, можно купить за сотню.
– На эти деньги вы сможете приобрести десять новых рабов, и ваш тренер подготовит из них прекрасную замену Данха-и-Нуру, – озвучил мои сомнения шан.
– О высокородный сын славных родителей, да продлятся на земле их дни и умножится слава их потомка в тысячу раз! Твое предложение – как бальзам на мои раны, как глоток прохладного Щербета в летний полдень. Я преклоняюсь перед тобой, но… Данха-и-Нура не заменит ничто! – попытался запротестовать господин Хашша.
– Полторы тысячи полумесяцев!
– Вы… о великолепный и благородный шан… – господин Хашша вспотел так, что я поморщился, – не нахожу слов, чтобы высказать все чувства, которые владеют мною, но…
– Две тысячи! Это моя последняя цена! Учтите, никто не даст вам больше! – заявил шан таким тоном, что сразу стало ясно – он для себя все уже решил и вопрос только в цене, которую придется заплатить.
– Я… э-э… припадаю к вашим благословенным стопам, простираюсь ниц перед вашими мудростью и щедростью, достойными такого великолепного господина, и… и… позвольте мне подумать, – умирающим голосом пролепетал господин Хашша. – Ваше предложение так неожиданно…
– Значит, решено! – Шан по-своему растолковал затравленный взгляд и заплетающийся голос. – Завтра поутру две тысячи золотых полумесяцев будут у вас. Тогда же я заберу Данха-и-Нура! За мной!
Подхватив безжизненные тела товарищей, охранники последовали за ним. Бросив на нас взгляд через плечо, господин Хашша трусцой поспешил провожать высокого гостя.
Я уронил мечи на землю. Ухарь подошел ко мне и крепко стиснул локоть. Мы с полуорком не обменялись и словом – обоими владели одинаковые чувства, слов не требовалось.
Господин Хашша вернулся через несколько минут. Выражение его багрового от напряжения лица я не берусь описать.
– Что это значит? – напустился на него Ухарь, едва тот переступил порог и, закрыв дверь, навалился на нее всем телом. – Вы ведь не собираетесь продавать Данкора? Он ведь не раб!
То есть я не личный раб господина Хашши, но беглый раб, удравший от прежнего хозяина из Вольных Княжеств, но эту подробность моей биографии мы с Ухарем договорились скрывать.
– Для всех формально он – мой раб, – вздохнул господин Хашша. – И рано или поздно все равно бы пришлось…
– Продать меня? – воскликнул я, не веря своим ушам. – Надеюсь, вы не собираетесь этого делать?
– А что остается? – простонал господин Хашша. – Две тысячи золотых полумесяцев на дороге не валяются! При самом удобном раскладе мы заработаем столько за год! В лучшем случае за полгода…
– А что потом? – Ухарь однозначно встал на мою сторону. – Вы думаете, что найдете второго Данха-и-Нура? И кто, интересно знать, вам его подготовит?
– А…
– Я ни дня не останусь у вас, если вы продадите Данкора! – заявил полуорк. – Мы – друзья, а друзей не продают!
На господина Хашшу было жалко смотреть. Я немного успел изучить этого человека, как и вообще калимшан, и понимал, что у них другие сознание и воспитание. Шан был не просто опасным, но очень богатым человеком, а калимшане привыкли, что последнее слово всегда остается за тем, у кого больше денег. «Все продается и все покупается, вопрос только в цене!» – так говорили в этих краях. Даже честь здесь можно было купить за сходную цену – надо было лишь найти место, где ею торгуют. А цена, за которую можно было купить господина Хашшу, равнялась примерно двум тысячам полумесяцев.
– У нас есть только один выход, – помолчав, промолвил я. – Бежать!
– Ну да, – кивнул Ухарь, – тем более что опыт у тебя какой-никакой есть… Только вот куда?
– В столицу! – неожиданно поддержал меня господин Хашша. – В благословенную Найредду! Здесь, в провинции, мы как на ладони, но в столице станем просто одними из многих. Мы затеряемся в толпе, и шан нас никогда не найдет! Кроме того, там всегда можно припасть к благоуханным стопам богоподобного кали! Здесь наместник солнцеликого воплощения всех известных божеств наверняка давно куплен, он вряд ли встанет на нашу сторону, но великолепный кали столь же мудр и справедлив, сколь великолепен! Он – воплощение мудрости, благородства, справедливости, красоты…
За три года жизни в Калимшане мы с Ухарем успели привыкнуть к тому, что местные жители просто обожают цветистые сравнения, и в продолжение этой речи только синхронно кивали, терпеливо дожидаясь, пока господин Хашша закончит воздавать хвалу своему правителю и наконец отдаст приказ готовиться к отъезду.
Сама Найредда мне понравилась. Она чем-то напоминала поместье-столицу родного Кораллового Острова, вернее, внутренние дворы ее замков. Те же белые стены, возносящиеся в синее небо, та же мозаика на выложенных плитами площадях, то же буйство зелени. Только в поместье-столице зелень была везде, где можно, в парках, садах, на лужайках, а здесь она окружалась высокими глинобитными оградами, так что наружу торчали лишь ветки.
Господин Хашша снял дом без сада – зато с настоящим бассейном под открытым небом и довольно просторной площадкой для тренировок. Сад был у соседей – там располагался гарем владельца дома, – и ветки плодовых деревьев свисали над оградой, отягощенные плодами. По закону плод, висящий на дереве, принадлежал тому, на чьей земле росло дерево, но, упавший по эту сторону забора, поступал в полную нашу собственность. Несколько веток действительно свешивались к нам, и мы с Ухарем то и дело бросали на них вожделенные взгляды.
Не успели приехать, наступила такая жуткая жара, что даже местные жители изнывали от нее. Кружка питьевой воды стала стоить один серебряный полумесяц – цена, которую мог позволить себе не всякий, поэтому бассейн, доверху наполненный свежей водой, считался верхом роскоши. Несколько деревьев в кадках, расставленные вокруг бассейна, давали не так много тени, но и того было достаточно, на большее наших средств в столице пока не хватало, ведь мы бросили все нажитое. Я и Ухарь полдня либо прятались от жары в комнатах, потягивали Щербет и лимонный сок, либо отмокали в бассейне, и лишь вечером, когда становилось прохладнее, брались за оружие и тренировались.
Господин Хашша, верный своему долгу организатора, несмотря на жару, уже несколько дней носился по столице и доставлял нам свежие новости и городские сплетни.
В благословенной Найредде тоже были свои школы гладиаторов – одну через подставных лиц содержал сам богоподобный кали. Бои устраивались на специальных аренах трижды в неделю, строго по часам, так что любители могли, полюбовавшись на бойцов в одном месте, успеть к началу другого представления, а там, по желанию, и третьего. Школы по традиции соперничали друг с другом, причем чаще всего победа доставалась Песчаному Змею – так называлась та школа, которую через подставных лиц содержал сам кали.
