На следующее утро Диерс, как и обещал, куда-то ушёл. Куда, не сказал, зато ясно дал понять, что мне и Насте ни под каким предлогом нельзя выходить на улицу. В частности, вампир мотивировал это тем, что оружие своё я утратил в Замке и теперь не вооружен. Действительно, из всего моего хлипкого арсенала не осталось ничего. Даже запасного комплекта одежды у меня теперь не было. Диерс, погрозив пальцем, вручил заряженный на максимум "Глок", который, вероятно, забрал из сейфа на прежней квартире. И, тем не менее, когда проснулась Настя, и мы позавтракали, я решил не сидеть в промозглой, холодной, грязной съемной квартире. Девочка целую неделю провела в этом гадюшнике, а ребенок должен жить в хороших условиях, не в "барачных". И бывать на свежем воздухе. Я по унылому виду из окна пятого этажа "хрущёвки" определил, что мы находимся где-то в окрестностях Завода цветных металлов и золота. То есть в Северо-Западном или Ульяновском районах. Глушь, что и говорить. Разбитые дороги, замусоренные дворы, обоссаные и обосраные подъезды, хмурые лица кругом, усеянный использованными инсулиновыми шприцами грязный снег, вывороченные с корнем детские качели-карусели, трупы давным-давно сгоревших деревянных хибар... Вот она, Россия. Великая, мля, и могучая. Вот то, чего так долго добивались чиновничьи задницы, широкие как срез баобаба, восседающие на мягких подушках кресел в Думе, Правительстве, всевозможных учреждений и инстанций как в советское, так и в постсоветское время. И чего, собственно, они так долго времени решали? Какие, мать их в печень, проблемы они все-таки ликвидировали? Чего добились, сахарные? Них... ничего они не добились, никаких проблем, реальных, настоящих проблем они не решили. Как пришло быдло и жлобьё к власти в семнадцатом году, так и сидит до сих пор, создавая вокруг себя видимость кипучей деятельности, а по-настоящему занимаясь лишь одним-единственным делом: присваиванием всего, что лежит. Плохо ли лежит, хорошо ли – жлобью посрать. Главное, чтобы денег стоило. И не выгнать теперь эту сволоту взашей, ведь впились они в свои мягкие кресла как вши в известное место. До того дошло, что совершенно в открытую воруют, "обувают" людей, испуская вокруг смрад и зловоние тысячелетней выгребной ямы.
С-свилоги, чтоб их... За окном – натуральные окрестности, но только не городские. Там, под слоем грязного снега на многие квадратные километры вокруг раскинулись подступы к Преисподней со всеми вытекающими. И не было б такого дерьма повсюду, кабы те-кто-рулят, кто призван всё это вычистить и превратить в достойную среду обитания, не были такой мразью. Завтракая, я слушал по радио выпуск новостей, в котором совершенно спокойно обсуждалось очередное повышение зарплаты чиновников. Притом не на пятнадцать-двадцать процентов, как обычно индексируется оклад врачей-учителей-бюджетников, а сразу в два-три раза, или на двести-триста процентов. Бедненькие, что уж говорить. Чем больше есть, тем больше хочется, как известно, вот "слуги народа" и решили, что живут бедно, "ниже среднего прожиточного минимума" получают, пресловутая потребительская корзина пустует... Мне, конечно же, глубоко до фени – пусть хоть весь российский финзапас себе присвоят. Чья б корова мычала. Но всё-таки мерзко становится на душе. И непонятно как-то, за что светлые ценят Срединный мир, точнее, его жителей. Ведь большинство – только дай в руки возможность повластвовать – тут же превращаются в дерьмо...
В Ульяновском районе окромя обшарпанных "хрущёвок", разбитых дорог и хмурых лиц находилось, к счастью, ещё кое-что. Это кое-что – городской зоопарк. Территория прекрасной дикой природы, отвоеванная у страшной, несравнимо более дикой природы городской. Туда-то я и решил сводить девочку, пока Диерс выясняет подробности сложившейся ситуации и предстоящих действий. Прежде всего пришлось позвонить по телефону (которым была-таки оборудована дрянная квартирка) в ближайший магазин и договориться о доставке одежды на дом. Отчего-то вампир купил магнитолу, но забыл снабдить меня одеждой.
В зоопарке по причине довольно раннего времени народу было немного. Купив два билета, я повел девочку мимо высоких просторных клеток с хищными птицами, мимо невысоких, но также просторных вольеров с медведями, крупными кошками, псовыми. Угрюмый взгляд лежащего на снегу белого волка пробежался по мне совершенно спокойно; вряд ли животное почувствовало некое "родство" со смотрящим на него человеком. Мы погрелись в закрытых павильонах, где на зиму разместились твари поменьше, затем через аквариумы и крокодильи бассейны вновь выбрались под зимнее небо. Лоси, олени, буйволы, лани и прочие парнокопытные без воодушевления жевали сено, демонстрируя посетителям, в основном, свои хвосты. Австралийские страусы, прекрасно переносящие холод, свысока поглядывали на нас, изгибая время от времени длинные шеи, чтобы почесаться где-то под крыльями. За ограждением соседнего вольера прохаживались верблюды: двугорбые и одногорбые. Не очень привычно (скорее – очень непривычно) наблюдать страусов и верблюдов в зимних декорациях, стереотипные образы этих животных непременно вызывают ассоциации с дюнами, барханами, пустыней и вечной жарой.
Верблюды Настеньке особенно понравились. Они прильнула как можно ближе к ограждению и во все глаза разглядывала маленького верблюжонка, трусящего рядом с, очевидно, своей мамой, которая совершала обход периметра. Я тоже какое-то время смотрел на животных, но внимание привлекли четыре человеческие фигуры, видимые сквозь прутья решетки. Фигуры приближались с противоположной стороны вольера и разбились на пары, когда стали огибать его с двух сторон. Я нахмурился. Взгляд через плечо сказал, что сзади тоже маячат подозрительные личности. Подозрительные, потому что похожие друг на друга как клоны одного субъекта. Взяв девочку за руку, я стал отходить от клетки с верблюдами и обдумывать, какие телодвижения можно в данный момент предпринять. Кольцо из восьми (стольких я уже успел сосчитать) посетителей в чёрных плащах сужалось, в центре был я и Настя. Нечего думать, что эти посетители пришли поглазеть на зверей зоопарка. Им нужен совершенно иной зверь...
Бежать было некуда. Чёрные плащи обступили нас со всех сторон. Они не старались скрыть свою заинтересованность моей скромной персоной. Память меломана услужливо подсказала подходящие моменту слова:
Уроды идут, их движенья
Стесняют одежды.
Спокойно идут, ведь никто
Не поверит в беду.
Спокойно идут, но смотри,
Как бледнеет надежда,
Роняет цветы: неужели
Уроды идут...
Я догадывался, кто окружил нас. На оборотней, уцелевших после двух перестрелок в Замке, чёрные плащи не походили. Никогда я прежде не видел их лиц. Вампирами они тоже не были, ибо, как в порыве очередного хохота объяснил Диерс, в этом городе теперь нет вампиров – спасибо оуросу-ренегату. Оставался единственный вариант: охотники.
