— Я все еще не могу рассказать вам больше. Завтра вы все увидите сами. Главное чтобы вы сделали мне пятьдесят древних воинов, восставших из могил. Вы справитесь с этим? И учтите, у вас не больше трех часов времени. В пять надо укладывать всех в могилы.
— Если кто-нибудь поможет, мы справимся. Но если всю работу будем делать только я и Каро, то мы никак не успеем нарисовать столько тату за три часа. Ведь надо не просто что-то намалевать, а сделать все аккуратно.
— Я и Иван поможем вам.
— А вы умеете рисовать?
— Умеем.
— Ну тогда приступим.
И мы начали. Немой Каро выдал нам кисточки, и мы стали разрисовывать лица и головы солдат. Они все подходили и подходили. Гонзо тем временем одевал их в традиционные костюмы, которые, по-моему, не просто не прикрывали наготу, а наоборот подчеркивали ее. Но местному режиссеру было видней. Кроме того двум солдатам были выданы машинки для стрижки волос, и несколько бритв. Все солдаты должны были быть похожи на бильярдные шары, перед тем как попасть под кисть художников. Я признаюсь вам, что всегда любил рисовать. И думал, что хоть в этом смогу обогнать шефа. И сел в лужу. Шеф не просто покрывал лица и головы солдат невероятно изящными и красивыми рунами, но еще делал это с невероятной скоростью. Даже профессиональный гример Каро не мог и близко соперничать с шефом ни в скорости, ни в изящности рисунка. А потом он плюнул на свою гордость и стал заниматься плагиатом, срисовывая те руны, которые рисовал шеф. Позднее шеф признался мне, что рисовал не просто от балды, а покрывал солдат настоящими боевыми рунами местных племен. Я ему не поверил. Сам я старательно выводил различные руны придуманные лично мной. И хотя Каро работал побыстрей, я все равно считаю, что выиграл второе место в придуманном мной же конкурсе художников. С чем себя и поздравил.
К половине пятого все было сделано. Все солдаты были разукрашены, острижены и одеты. А еще снабжены мобильными телефонами, на которые им должны были позвонить, когда придет время вылезать из могил. Малаев решил, что так будет лучше всего. Звуковой сигнал они могли и не услышать, а вибровызов почувствуют. Правда поначалу возникали сомнения в том, что телефоны будут работать под землей, но мы провели полевые испытания, закопав одного из людей Малаева, и убедились в том, что все работает. Могилы тоже были выкопаны и на дно каждой положили по одному аквалангу. Президент начинал выступление в восемь, а воздуха в баллонах должно было хватить часа на полтора максимум, поэтому каждому выдали по специальной трубке, через которую он должен дышать до семи часов. Сигнал спрятать трубки им подадут по тем же телефонам. Всем еще раз подробно объяснили, что конкретно от них требуется. Каждому шеф лично все растолковывал, перед тем как его закапывали. Процесс закапывания тоже был очень сложным и медленным. Надо было сделать так, чтобы никто не заметил наших приготовлений. Но к половине шестого мы справились и начали рассасываться с кладбища. Шеф приказал всем занять соседнее здание, и ни под каким предлогом не выходить оттуда раньше времени. А режиссеру и гримеру он вообще сказал, что до окончания войны они могут считать себя взятыми в плен. То же самое, как, оказалось, было проделано с солдатами, которых шеф забраковал в бомбоубежище. Никто из тех, кто имел хоть малейшее отношение к этому делу, не должен был иметь даже возможность проболтаться.
Мы с шефом отошли в сторонку, где он сказал, чтобы я отдыхал, а он пойдет копить вероятности. Я пошел к нашему джипу и прилежно исполнил указание, а именно уснул без задних ног на оставшихся аквалангах. Меня разбудил легкий толчок в плечо и я с трудом продрав глаза посмотрел на того изверга который решил поиздеваться с утра пораньше. Это, конечно же, был шеф. На нем не было никаких следов усталости, несмотря на то, что он не спал уже целые сутки.
— Доброе утро Иван. — сказал он мне.
— Не очень доброе для меня лично. Как у вас дела?
— Хорошо. Я почти восстановил полный запас вероятностей. Хотя для этого пришлось слегка побегать. Но нам надо скоро начинать спектакль. Так что вставай и пойдем в кафе, тебе надо позавтракать, а мне нужен хороший обзор. Я как раз приказал, чтобы соседнее кафе освободили под наши нужды.
— Да, хорошо когда ты министр. — язвительно сказал я. Для меня вообще поглумиться с утра гораздо лучше чем чашечка кофе. Но и от чашечки я тоже не отказался бы.
— Да ты прав. Но не волнуйся, завтра и ты тоже займешь пост соответствующий твоим способностям. Я уже устроил тебя к наемникам Малаева, там ты не будешь сильно выделяться.
— А что вы еще успели сделать за сегодняшнее утро?
— Я поговорил с президентом, и Хабой и проинструктировал их. Кроме того я сегодня убил одного из главарей повстанцев, так что можно не сомневаться президентская речь будет встречена на ура.
— И когда вы все успеваете? — завистливо спросил я.
— Тогда же когда и все. Хотя убить этого лидера оказалось очень легко. Хватило простого треклятья.
— Это вам легко. А ничего если треклятье, одно из самых сложных вещей в колдовстве. Так, по крайней мере, вы мне говорили.
— Треклятье сложно конкретно для тебя. В этом есть свои тонкости, но в принципе ничего сложного. Просто требует кучу вероятностей. Но хватит об этом. Познавать колдовскую теорию будешь, когда мы выиграем войну. Пошли завтракать.
И мы пошли в кафе, где кроме нас больше никого не было. У входа стояли вооруженные часовые и никого не пускали внутрь. Хозяйке кафе это не нравилось, но выбора у нее не было. Шеф заказал пива и отбивную, а я кофе и пирожные. Было без четверти восемь, скоро должен был подъехать президент. Как он собирался объяснить тот факт, что будет читать свою речь на кладбище, было непонятно, но наверняка шеф предусмотрел и это. Отсюда до трибуны, возведенной в честь такого случая, было не меньше пятисот метров. Так что услышать мы ничего не могли, и поэтому я стал готовиться к тому, чтобы воспользоваться Знанием. А шеф разумеется и сейчас знал, что и где происходит. Перед кладбищем была маленькая площадь, и она уже была полностью забита народом. У многих были плакаты, кто-то предпочитал им оружие, застенчиво пряча его за полами драных плащей. Толпа была не маленькая, не меньше тысячи человек, и настроена была явно не в сторону правительства. На площади так же ходили военные из армии Мамбе. Но их было не много. Основные силы были сосредоточены в одном из соседних зданий. Там были и наемники Бориса, и сотня местных солдат. Все прекрасно вооруженные и готовые к действиям. Я скользнул Знанием по кладбищу, и убедился в том, что наши пятьдесят мертвецов живы и готовы к пробуждению. Нам принесли завтрак, и я прикончил его, даже не заметив. Напряжение нарастало не только на площади, но и здесь. И вот наконец к площади приехал лимузин с президентом. Первым из него выбрались телохранители, а солдаты, до этого просто ходившие по площади, слегка оттеснили толпу. Президент вылез из машины и приветливо помахал рукой своим согражданам. Те не оценили этот жест доброй воли, и начали выкрикивать оскорбительные лозунги. Сторонников власти на этой площади было не больше пяти процентов, да и то никто из них не проявлял своих взглядов в открытую. Все считали, что нынешний режим обречен.
