«Вдруг» получилось, и пёс-балбес долго крутился возле выхода из парка, а потом потащил Фину за поводок вперёд, к их дому, и Рыжего с Андре вместе с ней. И метров через десять застопорился, принялся крутиться на месте и пару раз негромко гавкнул. Фина опустилась на корточки и принялась его хвалить.
Выходило, что Фиалочка дошла вот досюда, а дальше? В небо улетела? Или, всё же, вмешалась какая-то дрянь? В дрянь верилось больше, но кому она могла помешать или, наоборот, понадобиться?
В темноте было ни черта не видно – вдруг где-то рядом есть камеры, и можно посмотреть, что случилось? Ладно, это утром. А до утра ещё нужно было как-то дотерпеть.
Как дотерпел? С трудом. Уже и Серый на него помявкивал – мол, ты чего, иди спать уже, совсем дурак, что ли? Да, совсем дурак. Потому что протупил, упустил что-то важное и утратил любимую женщину, которая теперь неизвестно где, и с ней неизвестно что.
К утру, правда, забылся дурным сном – в котором снилось, что он куда-то падает, падает… и воздух, который, вроде, должен выдержать, не выдерживает. И летит Рыжий в огонь, и кто-то над ним говорит – поделом тебе, жил дураком, им же и помер.
Помирать не хотелось, и он проснулся. Часы говорили – половина седьмого, так-то нормально, можно поднимать кости с кровати, кормить Серого, умывать рожу и валить из дому. А там глядишь, или что надумается, или Шарль позвонит, или ещё что.
Первым делом он подался в то место тротуара возле парковой ограды, где вчера затормозил Финин моток белой шерсти. По темноте было ничего не понятно, вдруг по свету окажется иначе?
По свету оказалось, что через дорогу от того места – некий небольшой магазин запчастей для автомобилей и некая совсем крошечная пекарня. Пекарня открывалась с рассветом, но закрывалась в пять. Магазин открывался в десять, и работал допоздна.
Рыжий заглянул в пекарню, ни на что особо не надеясь. Маленькая комнатка – прилавок, высокие стулья и два столика у окна, и обалденный запах свежей выпечки. Голодное нутро Рыжего прямо заголосило о возмутительном с ним обращении, как только нос учуял тот запах.
Зашёл с наглой рожей, показал жетон Легиона, мол – важное дело, пара вопросов. Видимо, вид у него был такой, что девушка-продавец решила, что прогонять его – себе дороже, и согласилась просмотреть записи с камер.
- Я сейчас посмотрю, а вы пока, ну, булочку съешьте, что ли, - вздохнула она.
Налила ему большой стакан арро из машины и принесла булочку и круассан с сыром, ещё тёплые.
Комп, который копил в своих недрах записи с камеры, стоял у них в подсобке, туда она и нырнула. Рыжий откусил круассан, понял, что не жрал ничего со вчерашнего обеда – это ещё когда с Кудряшкой – и мигом проглотил остаток. Булочку тоже сожрал, потом пошёл за прилавок, нашел ещё несколько штук круассанов, употребил.
Вошли какие-то посетители, начали возникать – где Марианна, Рыжий зыркнул на них – мол, сядьте и ждите, будет сейчас ваша Марианна. И видимо, правильно зыркнул, потому что и старая бабка, и важная тётка отошли к свободному столику и там затихли.
Марианна, или как её там, позвала Рыжего из подсобки.
- Посмотрите, вот, тут, - и показала на экран.
Там, правда, само нужное место было не разглядеть, оно оказалось за пределами обзора камеры, но зад машины, стоявшей в предполагаемое время совсем рядом, был виден. То есть – марка и номер, мать их. Отлично. И как будто кого-то усаживали на заднее сиденье – чёрт, что они с ней сделали, почему она пошла с ними? Чем напугали?
Рыжий расцеловал девчонку Марианну, признался, что сожрал половину её товара, сунул ей купюру покрупнее, сказал сдачу оставить себе, и отвалил. И уже с улицы позвонил Шарлю – а чего, утро, уже можно.
Шарль рассказал, что ещё вчера скормил кучу данных Кудряшке, потому что крепко подозревает, что исчезновение Катрин связано с их общей дерьмовой ситуацией. И что тот сидел с данными весь вечер, потом ушёл подумать и послушать ветер, как он сказал, и в ночи отписался, что ему кажется – нужно попасти некоего господина Тибо Бертрана, приятеля господина Луи де Рогана. Нет, у него нет никаких доказательств, потому что это не его специальность, его специальность – факты. У него – такие. Если не нравятся – ну, значит, пусть господин генерал ищет кого-нибудь другого.
И господин генерал, которому в ночи спросонья пришлось слушать этот вот массив данных, мог разве что пообещать начать с утра проверку. Чем он уже и занялся.
Бертран, Бертран… о, был ведь некий Феликс Бертран, который служил где-то в окрестностях господина де Рогана. И что это? Завуалированная атака Фиалочкиного отца? Или что-то иное, своё собственное?
Шарль получил на растерзание номер и марку машины, и дальше он уже знает, что с этим всем делать, а Рыжий поехал на работу. Там нашёл зевающего и отвратительно благостного Андре – ну, хоть у кого-то всё хорошо. Рыкнул на Мию, вызверился на безопасников, что до сих пор не подготовили представления на увольнение вредителей. Ушёл к себе, попытался въехать в документы на подпись, не преуспел. А потом Мия громко ойкнула и открыла дверь к нему широко.
- Господин директор, вас тут спрашивают…
Пятеро парней в форме прибыли явно от дядюшки Шарля, больше неоткуда.
- Господин капитан, - кивнул старший. – Лейтенант Тьерри прибыл в ваше распоряжение от генерала Треньяка. При себе имею артефакт портала, - и показал футляр с прозрачным кристаллом.
- Отлично. Ждём, лейтенант. И надеемся.
И когда Рыжий ощутил магический вызов, то побежал отвечать прямо к большому Мийкиному зеркалу в приёмную. Поплевал на палец, не слушая Мийкины возгласы, и ответил.
Она была растрёпана, бледна, но – несомненно жива. И замечательно.
- Идём, ребята, - он взял из футляра кристалл и сжал его в ладони.
Глава сорок пятая, в которой герои борются с врагами
Феликс отступил и кивнул охранникам. Оба, и сухой, и мокрый, сунулись было в туалет и попытались вытащить оттуда Катрин, но она, вспомнив об ожоге у Феликса, выставила вперёд ладонь с кольцом и растопыренными пальцами. Хватайте, а я погляжу.
Сухой охранник и схватил, и всё оказалось, как она и ожидала – сверху грохнуло, и он отлетел к противоположной стене прихожей, и ещё приложился о ту стену как следует.
- Катрин, ты не сможешь просидеть здесь всю оставшуюся жизнь, - выговаривал ей Феликс. – И вообще, с кем ты там разговаривала, и каким образом?
- Уроки в школе нужно было лучше учить, - зло бросила Катрин. – Тогда бы ты тоже так умел.
Хотя это она, конечно, перегнула – уроки Феликс всегда учил прилежно, просто ему было очень мало дано, буквально – небольшое усиление работы всех органов чувств, да и всё. Может быть – осветительные шары и чуточку нагрева, и только. О том, что людям магия обычно для другого, он и не подозревал, наверное. И думал, да и сейчас думает, что все такие, как он.
- Катрин, у входа в подъезд тоже дежурят люди, сюда никто не пройдёт, даже и не надейся.
Катрин пожала плечами – ну вот ещё. Если Вьевиллю недостаточно информации – то она о нём чего-то не знает. Кажется, он как раз специализируется на таких вот задачках, где побегать, поискать и подраться.
- Феликс, ты дурак, если думаешь, что все такие же, как ты, - вот, она это и сказала. – И дурак, что взялся ссорить нас с Вьевиллем. И запись твоя была топорная, так сказали специалисты.
- И что же, твой брат правду сказал, что ты – любовница Вьевилля? – сощурился Феликс.
- Не любовница, невеста, - поправила Катрин.
И сделала мысленную пометочку – дать тому брату по лбу. Кажется, такой метод работает лучше, чем убеждение и человеческие слова. Если непонятно, о чём не следует болтать направо и налево – значит, только по лбу. Или ещё по глупой башке. Можно было бы за кудряшки оттаскать, как Анриетта Жиля после вызволения того из подвала, но Франсуа стрижётся коротко и кудряшек у него нет.
