– Договорились, Аманда, – пролепетала прижатая к стене баронесса де Ретц. – Я распоряжусь. Хочу господина барона к дому привлечь, чтобы он не отлучался так часто и надолго. Пироги с мясом, да, Аманда? Попрошу мужа, когда он с охоты вернется, лучшие куски оленины сюда отправить…
Кухарка хмыкнула, шваркнула сковороду на заваленный овощами стол.
– Не от еды плохой барон бежит. – В темных глазах промелькнуло подобие сочувствия. – А от тайны своей, в запретной комнате схороненной. Пока ты тайну не раскроешь, нет тебе от мужа внимания. Но как раскроешь – тут-то он тебя и убьет…
* * *
Людохавлия, зелье передав барону, в город не стала возвращаться – осталась на ночлег в деревне под стенами замка. Хотела самолично убедиться, что заказ выполнен. С вечера на лавке не раздеваясь прилегла, только для виду тряпкой прикрывшись. Ждала-ждала – да так и заснула к утру, сигнала не получив. Что же это, как же? Неужели помешал баронессе кто-то?
Пришлось ведьме и на вторую ночь остаться в деревне. Хозяевам она заговор защитный на дом сплела, вечером на лавку прилегла, даже и не прикрываясь: уж сегодня точно баронесса молодая в запретную комнату поспешит: ей прилично должно пятую точку припекать, пока наговоренного не исполнит!
Однако же и на эту ночь не исполнилось ничего. Озадачилась ведьма, опять с хозяевами договорилась, для коровы их оберег соорудила, чтобы за новый постой расплатиться. Уже и не ложилась – во дворе караулила. За полночь перевалило – нет сигнала! Что за напасть? Не ошиблась ли она с зельем? Да нет, не может такого быть, тридцать лет она колдует. Или ингредиенты порченые попались? Вот неправда, и хвост поросенку она лично отрезала, и кровь девственницы сама добывала… Почему же тогда сигнала все нет и нет? Скоро светать начнет, барон утром вернется и сурово спросит…
Не выдержала ведьма, полетела проверить. Еще третьего дня, принеся зелье барону, оставила она ставни приоткрытыми, из своих соображений, – вот и пригодилось.
Чертыхаясь, перелезла Людохавлия с помела на окно, спрыгнула на холодный каменный пол, ставни пошире распахнула, чтобы в коридор свет полной луны проникал. Огляделась: у дверей потайной комнаты как есть никого.
Еще раз ведьма обернулась, чтобы убедиться, что никто за углом не притаился. И ладони потерла в предвкушении: вот же случай удобный тайну Синей Бороды раскрыть! А барона она завтра уболтает, тот ее и не тронет. Еще и спасибо за помощь скажет… От нетерпения спирало дыхание. Людохавлия протянула трясущиеся руки к дубовой двери, обитой железом. Такой ведьме, как она, и ключи не нужны…
Послышались торопливые шаги, неверный свет свечи осветил коридор. Ведьма только успела отпрыгнуть от заветной двери, как появилась баронесса, в пеньюаре и туфлях на босу ногу.
– Ты что тут? – опешила Людохавлия.
– Сплю, вдруг тревога охватила меня сильная, думаю, надо проверить, все ли в доме в порядке, не лезут ли воры на кухню. – Лаванда подняла свечу повыше, чтобы убедиться, что комнату не открывали.
– Кухня в другом крыле, – сказала ведьма, косясь на дверь. Тайна звала и манила оттуда, непознанная.
Лаванда насупилась:
– А ты что тут, как в замке оказалась? Кто такая?
Ведьма поняла, что надо объясниться.
– Да вот сплю, вдруг тревога охватила меня, все ли у вас в порядке. Словно бес шепнул: опасность над семьей нависла. А барон наш мне вроде внука, я у них семейная ведьма тридцать лет. Завещал мне перед отъездом за молодой женой приглядывать, чтобы не случилось чего. Вот я и подхватилась, полетела проверить, как ты спишь, не угрожает ли тебе что-нибудь.
– Моя спальня в другом крыле.
Женщины подозрительно уставились друг на друга. За окном начинало светлеть.
Лаванда сказала:
– Со мной все в порядке.
Ведьма ей в тон:
– Да уж пора мне, старой.
И все на дверь косится: что же там спрятано? «Я улечу, а она заглянет. Барон ее убьет, а я так и не узнаю, что внутри запрятано. А она узнает!» И не хватает Людохавлии душевных сил покинуть замок, любопытство мучает – сил нет.
– Так летите, матушка, – с нажимом сказала Лаванда. – Я сейчас слуг позову, с ними я в полной безопасности буду.
Поняла ведьма, что сегодня ей секрет не выведать, бросила последний отчаянный взгляд на дверь, метлу подхватила и выпрыгнула в окно.
* * *
Синяя Борода вернулся с турнира, где в очередной раз стяжал славу самого жестокого бойца. Рыцарей на копье по самую рукоять насаживал, а в бою на мечах дубасил по шлему противника, пока у бедняги кровь сквозь забрало не потекла.
Помимо до блеска вычищенных фамильных доспехов, барона встретил в зале убойный запах пирогов. Такие едал он в детстве: толстые, сочные, поджаристые, из них так и стекает мясной сок по подбородку… Жена ждала его у накрытого стола.
Барон не мог поверить своему счастью. Неужели проняло? Наконец в тайну проникла, теперь виноватится? Синяя Борода невольно сжал кулаки. Если она сейчас начнет… тут-то он ее и прибьет!
– Вы заходили в ту комнату?
– Попробуйте пирог, мой господин. – Лаванда подала ему тарелку с огромным ломтем. Аромат печеного мяса и перца защекотал ноздри. Корочка выглядела такой аппетитной… Колени подогнулись сами собой, Синяя Борода упал в кресло и вгрызся в пирог.
– Гкхм, черт, вкусно. Небось из таверны?
– Нравится, монсеньор? – Лаванда застенчиво улыбнулась. – Это я с кухаркой поговорила о качестве ее стряпни.
– Вы были на кухне, сударыня? – У барона отвисла челюсть. – После того как Аманда чуть не убила мою прабабку, когда светлой памяти дурында сообщила той, что куропатки не должным образом прожарены, ни одна женщина из рода Ретц туда и носа не сунет! Признайтесь, вы уволили нашу стряпуху и другую из города наняли за бешеные деньги?!
– Нет, мой господин, можете сами спуститься в кухню и…
– Вот еще, дурак я, что ли, к Аманде в пасть лезть? Как она меня в детстве драла за уши, когда я воровал хлеб с мясом… Короче, сударыня! Впредь о семейном бюджете пекитесь и не в свое дело не лезьте. – Синяя Борода наконец вспомнил о главном и взревел: – А ключи?! Подайте мне ключи немедленно, сию же секунду! Где они?
– В комнате забыла, – побледнела Лаванда. – Сейчас принесу, монсеньор.
– Я сам! – Барон с сожалением отодвинул блюдо с пирогом и поднялся. – Показывайте, где вы там обитаете…
Забыла она, как же! Боится показать, все понятно. Пятно заметила, чистила-чистила, песком выводила, содой, камнем терла… да только тщетно, ключ-то – заговоренный!
У неприметной двери в северном крыле жена остановилась.
– Погодите здесь, мой господин, я вынесу ключи.
– Не надейся отсидеться, эта дверь меня не остановит! – Барон пинком вышиб дверь. Признаться, жена ему порядком надоела. Подушки под ноги подсовывает, пунш горячий подносит, пироги, понимаешь, заказывает… Лизоблюдствует, что еще ожидать от нищебродки. Ну ничего, сейчас он ее… как только она сделает это… Он сжал кулаки, на костяшках которых не заживали царапины, как ни лечила их семейная ведьма.
– А ну показывай ключи!
Лаванда достала ключи из комода, не успела протянуть – муж вырвал их у нее.
Заговоренный ключ оказался чистым.
Глаза Синей Бороды налились кровью. Как она сумела противостоять заклятью? Или ведьма схалтурила? Ну женщины, погодите у меня!
Сердитый барон уставился на смущенную жену.
– Ты не хочешь мне ничего сказать?
– Я рада вашему возвращению, – опустив взгляд, произнесла Лаванда.
– Тьфу! Врешь, подлизываешься!
Жена покраснела, слезы выступили у нее на глазах.
«Примерной женой прикидывается, я ваше сучье племя изучил!» Не зная, к чему теперь придраться, куда выплеснуть накопившуюся ярость, барон прошелся по комнате. Ничего, скоро он с ней покончит, с тихоней…
По стенам висели вышитые портреты – его, Монморанси Жиля Октавиана, барона де Ретц, портреты. Взгляд Синей Бороды упал на раскрытый сундук у дальней стены. Там лежали, любовно сложенные, вензелями кверху, пеленки, распашонки и пинетки. Барон встал, как вкопанный.
