Ознакомительная версия.
С самого первого момента моего прибытия в амазонскую сельву я испытывал на себе чье-то пристальное внимание. Однако как-нибудь подтвердить свои подозрения не мог — ощущение слежки было неуловимо-иллюзорным, будто легкое шевеление листочка на периферии поля моего зрения. Скосишь глаз или повернешь голову, и нет никакого листочка. Глядь, а ощущение шевеления вслед за взглядом вновь переместилось на дальнюю его периферию. Вообще-то я ожидал чего-либо подобного, но не предполагал, что это будет выглядеть настолько навязчиво. Меня явно вели, но до поры до времени не трогали. Кто и для чего? Я уже точно знал, но никак не мог понять, для чего понадобилось убирать двух офицеров.
Несмотря на то, что очень многое из того, что творилось вокруг теперь уже не было для меня тайной за семью печатями, кое-какие моменты оставались вне моего понимания. В поисках ответов на интересующие меня вопросы я и промучился на протяжении всего долгого перелета из столицы Колумбии в Москву. Вообще-то сказать, что мои умственные потуги были уж очень плодотворными — покривить душой. Все мои иллюзорные построения рассыпались как карточный домик. Несколько раз мне даже приходила в голову бредовая мысль плюнуть на режим секретности, коль скоро о моем появлении на Земле уже известно некоторым заинтересованным лицам, но я все-таки удержался от столь опрометчивого поступка, поскольку пока все шло в полном соответствии с планом, разработанным мной и Учителем.
«Хорошо, — подумал я, — не будем форсировать события. Пусть все идет своим чередом».
Неожиданно перед моим внутренним взором возникла добродушная физиономия доктора археологии, которому во время прощания я подарил на память весь свой арсенал: автоматический карабин, кобуру с пистолетом и, конечно же, мачете. Узнав, что я и его юная ассистентка с минуты на минуту отбываем из Миту, сентиментальный старик даже пустил слезу, но вскоре как истый янки взял верх над своими эмоциями. Напоследок он пожелал нашей парочке удачного путешествия, а Катюше напомнил о том, что ждет ее ровно через две недели…
— Ну что, милый, мы уже на месте? — сладко потянувшись, спросила моя попутчица.
— С минуты на минуту должны приземлиться в аэропорту Шереметьево, — ответил я и не удержался, чтобы не схохмить по-черному: — Ежели, конечно, шасси не отвалятся.
— Тьфу на тебя! — показушно надула губки девушка. — Так недолго и беду накликать.
— Ну уж это вряд ли, родная, после того, что нам довелось пережить в дебрях бескрайней Амазонии, смерть в банальной авиакатастрофе выглядела бы настолько нелепой, что Господь Бог тут же сгорел бы со стыда, оттого, что допустил подобный ляпсус.
— Еще раз тьфу на тебя, богохульник и атеист! — Чтобы заставить меня замолчать, Катя обхватила мою шею своими довольно крепкими ручками и применила ко мне самый надежный способ затыкания ртов, против которого я не возражал. После долгого страстного поцелуя она приблизила свой нежный ротик к моему уху и слегка охрипшим голоском прошептала: — А может быть, ну их к черту — эти твои дела? Поедем ко мне?.. С дороги отдохнем, ну и все прочее…
— Извини, Катюша, сегодня никак не могу. Но клятвенно обещаю, денька через два обязательно наведаюсь по тому адресочку, что ты мне оставила в моей записной книжке, только смотри у меня, если кого-нибудь обнаружу под кроватью или в шкафу выкину с балкона вместе со шкафом…
Моей щеке удалось избежать весьма чувствительного контакта с крепкой ладошкой аспирантки лишь благодаря моей исключительной реакции.
— Дурак! — Зло пробурчала девушка, но тут же от всей души расхохоталась, а вслед за ней рассмеялся и я, да так, что пассажиры с соседнего ряда осуждающе уставились на беззаботно ржущую в самый ответственный момент парочку.
Тем временем шасси Боинга коснулись земли, и через мгновение авиалайнер, снижая скорость, бежал по бетонному полотну взлетно-посадочной полосы. При этом ощущалась довольно чувствительная вибрация корпуса воздушного судна и слышался негромкий, но очень неприятный стук колес на стыках бетонных плит. Постепенно бегущая по бокам самолета сплошная огненная полоса указательных огней разорвалась на отдельные сияющие точки, пугающие шумы и вибрации исчезли, турбины затихли и могучая машина наконец-таки застыла как вкопанная.
Командир воздушного судна, как водится, поздравил всех с удачным окончанием рейса, получив в ответ благодарственные аплодисменты и радостные возгласы счастливых пассажиров. Минут через пятнадцать к борту подкатили трап. А еще через полчаса мы с Катюшей подходили к стоянке такси…
Расстались мы без особого напряга. Я дал сто первое клятвенное заверение навестить девушку через пару дней. Она обещала ждать. Мы обнялись, поцеловались. Этим все наши сантименты в общем-то и ограничились. После того, как габаритные огоньки таксомотора исчезли в ночи, я не направился сразу к другой свободной машине, а вернулся в здание аэропорта, подошел к стойке бара и заказал двойной крепкий кофе без молока и сахара.
Настроение было так себе не потому, что впереди меня ждала полная неопределенность. Никакой неопределенности как раз таки не было. Просто в той головоломке, которую я уже практически решил, был один момент, который никак не укладывался в общую логическую схему.
Вскоре бармен поставил передо мной на стойку дымящуюся чашку. Оплатив заказ я направился к незанятому столику, но по пути едва не столкнулся с каким-то ротозеем. Чтобы не разбить чашку, мне пришлось сделать резкий реверанс в сторону. В результате часть огненного напитка пролилась мне на брюки. Ногу ошпарило так, что я не удержался и грязно выругался. Впрочем, на это никто из присутствующих не обратил особенного внимания, лишь виновник случившегося бросил на меня злорадный взгляд, мол поделом, не крутись под ногами и помчался на выход из кафе.
Первым моим желанием было догнать нахала и настучать как следует по его наглой физиономии, но тут меня осенила гениальная идея.
«Боль, конечно боль, — промелькнуло у меня в голове, — а точнее связанные с ней эмоции и чувства — вот тот недостающий фактор, который я так долго искал и наконец-то нашел».
Теперь, когда последний элемент весьма сложной логической конструкции занял свое законное место, тягучая хандра отступила, и я почувствовал мощный прилив душевных сил. Я даже великодушно простил того наглого субъекта, хоть это и не в моих правилах. Сев за столик, для начала утихомирил боль в обожженной ноге, затем поднес ко рту чашку с остатками кофе.
«Ну что ж, господа земные маги, — обжигаясь огненным напитком, злорадно подумал я, — теперь настал мой черед двигать фигуры, так что будьте готовы к сюрпризам и разного рода неожиданностям».
Ознакомительная версия.
