– А ты кто такой?
– Оруженосец, – чуть не распластавшись по полу в поиске спасения от промчавшейся по залу огненной волны, пискнул парнишка, – принца Койрессира оруженосец. Его сильно ранили бандиты, он еще на ноги не встает… а эти… потащили… жениться…
– И где он? – природная хватка главы встала в стойку, как хорошая охотничья собака при виде дичи.
Спасение старшего принца Зангары пахло выгодой, и очень немалой, и Жант решил помочь. Но принцессу все же ни на кого не оставил, послал с оруженосцем двоих парней. Велев тащить несостоявшегося жениха в соседнюю каморку.
И вскоре убедился, что принял это решение вовремя, из пола вдруг полезли премерзкие создания, несомненные свидетельства того, что кто-то из магов является одним из хозяев темного дола.
– Закрывайте двери, заваливайте мешками, – торопливо командовал Жант, страшно досадуя на себя за то, что решился разделить свой отряд.
Нужно было положить неудачливого жениха в дальнем уголке, все равно ведь он без сознания, как и несчастная принцесса. Впрочем, нет, как раз принцесса, на которую брызгал найденной в кувшине водой один из наемников, подала, наконец, признаки жизни.
Судорожно вздохнула, несчастно сморщила носик, отирая ладошкой непонятно откуда взявшуюся на щеках воду, и медленно распахнула ресницы. Пару секунд смотрела вокруг с безучастным интересом, и вдруг в ужасе распахнула глаза во всю синь. Отпрянула от незнакомых мужчин и вжалась спиной в стенку, пытаясь что-то нащупать в складках платья.
– Ваше высочество, мы не враги, – поторопился успокоить девушку Жант, – я глава гильдии наемников Узеня, а это мои воины. Мы вас охраняем по поручению парней, которые привезли письмо от самого верховного главы, господина Ирнолиса.
– Понятно, – чуть расслабилась принцесса, уже знавшая, откуда у главы наемников такое загадочное имя, – а где они все?
– Там, – коротко кивнул Жант на дверь, – темные маги призвали нечисть… вот я и закрыл дверь.
– А как же… они?! – едва расцветшая улыбка исчезла с разом побелевшего личика, – а вдруг им нужна помощь? Открывай! Немедленно! Я приказываю!
– Но Ваше высочество!
Страшный грохот и последующий вой помешал мужчине высказать свои доводы, а установившаяся следом тишина ударила по натянутым нервам, как плеть по обнаженной коже.
Было ясно, что бой закончился, вот только непонятно, кто именно победил. И эта неизвестность, где надежда смешана с горестным отчаяньем, тянула душу хуже зубной боли.
– Дель?! – раздался вдруг в тишине безнадежный крик, и эхо проводило его глухим звоном. – Дель, ты где?
– Здесь я, здесь! – срываясь с места и лихорадочно хватаясь за мешок, едва не плакала принцесса, – да откройте же, это изагорский принц! С ним что-то случилось… ну быстрее!
Наемники нехотя подчинились, хотя и бурчали что-то сквозь зубы про избалованную девчонку. Последние ошеломляющие новости еще не перестали будоражить умы всего королевства. Принцесса, резко превратившаяся из кроткой и послушной калеки, про которую принято было говорить с жалостливыми вздохами, в отчаянную авантюристку, потрясшую все королевство своими непредсказуемыми выходками. Многие знатные блюстительницы этикета и морали предрекали принцессе участь старой девы, ведь ни один достойный ее жених не решится теперь связать себя с девицей, способной на такие поступки, а за человека недостаточно знатного ее просто не отдаст отец.
Но Дель не слышала этого тихого ворчанья, и думать не думала про великосветских сплетниц. Что-то окончательно прояснилось в ее душе в те мгновенья, когда она, скованная невидимыми путами, стояла перед алтарем рядом с сидевшим в кресле смертельно бледным мужчиной и слушала торопливое бормотанье белобородого жреца, пригласившего ее якобы на обед.
И прекрасно понимала, – вот сейчас он скажет заключительные ритуальные слова, дернет серебряную цепочку и для нее прозвонит колокол судьбы, навсегда соединяющий с этим чужим мужчиной, против которого восставало все ее существо. Нет, разумом она даже жалела зангарского принца, замечая и закушенные от боли губы и проступившую сквозь праздничную рубашку кровь. Но только до тех пор, пока он был для нее посторонним человеком. А едва раненый станет ее мужем, как она начнет желать ему немедленной смерти, и понимание этого приводило честную душу Лародель в отчаяние. Едва не большее, чем боль, которая поселилась в душе, когда принцесса поняла, что робким мечтам, которым она предавалась, рассматривая придорожные холмы и рощи, никогда не суждено сбыться. Девушка по примеру жениха закусила губу, пытаясь не заплакать, и вдруг услышала грохот выбитой двери.
И в то же мгновенье в храм ворвалось несколько вихрей и яростно набросились на стороживших жениха и невесту жрецов. Узнав в них инлинов, Дель попыталась бежать, но жрец махнул рукой, и она упала без сознания. Почти одновременно с женихом. По храму неслись кинжалы и заклинания, Шимирл и Эстейрис строили защитный купол вокруг своих воинов, а маги темного дола пытались его смять. И только один из них, сбросив личину настоятеля, громко выкрикивал последние слова брачного ритуала. А дочитав, с силой дернул цепочку свадебного колокола.
А потом еще раз и еще.
Но колокол так и не зазвонил, подтверждая байки догадливых людей, что соединить можно только тех, кто находится в здравом уме. Но и они были правы только наполовину. Далеко не любых рук слушалось зачарованное серебро, оберегая несчастных жертв от именно таких случаев.
Вот только Дель этого еще не знала, и когда дверца каморки с треском вылетела вместе с петлями, и в проеме возник выпачканный пылью и кровью Ольвагис, в смятении отступила назад. Хотя только несколько секунд назад ничего не желала так сильно, как увидеть его живым и здоровым. И, возможно, в последний раз полюбоваться на ладную фигуру и заботливые глаза.
– Дель… с тобой все в порядке?!
– А с тобой?! – с ужасом разглядывая залитые кровью сапоги и рукава, прошептала принцесса.
– Я цел, – не обращая внимания на наемников, превратившихся в глаза и уши, инлин шагнул к девушке и подхватил её на руки.
Ему это было просто необходимо, хоть на миг прижать любимую к груди, поверить, что весь этот кошмар позади. Когда она безропотной куклой стояла под свадебным колоколом, а под гулкими сводами гремели страшные слова, навсегда отбирающие у него надежду на счастье.
– А этот… который… – Дель просто не могла выговорить страшное слово муж, но четвертый все понял и чуть крепче прижал ее к груди, вынося из тесноты каморки.
– Ритуал не действителен, – поторопился он объяснить принцессе то, что самому стало понятно лишь в тот момент, когда на широкой лестнице, ведущей куда-то наверх, возникла белоснежная фигура старца.
