Бертера отдала ее в руки Карстену, и за это ей заплатили смертью. Но помощь Бертере в этом деле оказало какое-то оружие, неизвестное Лойз.
Впрочем, неважно, как это было сделано. Теперь она в Карсе, в руках Ивьяна. Даже если ее ищут сейчас в Эсткарпе, то все равно они могут строить только догадки о том, куда она исчезла. К тому же… Если даже они догадаются… Ведь им понадобится целая армия, чтобы выручить ее из Карса. А такую армию Эсткарп сейчас не может выставить. Лойз достаточно часто присутствовала на военных советах, что бы отдавать себе отчет, как непрочно сейчас положение древнего королевства. Стоит только им отправить армию против Карстена, и Ализон немедленно нападет на них с севера.
Когда-то в Верлейне она одна была против могущества, против всей власти Фалька и не было у нее ни одного друга в стенах этой морской твердыни. И снова она оказалась одинокой против могущественного врага, если бы только не эта ужасная дурнота, если бы только так не кружилась голова, она могла бы тогда мыслить более ясно. Но стоило только ей пошевельнуться, как пыльный пол начал уходить у нее из под ног…
Внезапно отворилась дверь, темноту комнаты разрезал узкий луч света лампы, ослепивший ее на мгновение. Когда она открыла глаза, перед ней стояло трое мужчин в ливреях герцогских слуг; один из них держал лампу, другой — поднос, уставленный тарелками. А третий не был мужчиной, судя по изящной фигуре и шарфу, накинутому на голову.
Поставив лампу и поднос на столик, слуги удалились, и только тогда женщина подошла к Лойз и откинула густую вуаль.
Она была выше ростом, чем наследница Верлейна, отлично сложена и держалась с непринужденной грацией и изяществом, каким не могла похвастать Лойз. Светлые густые волосы были уложены в замысловатую прическу и убраны под золотую сетку, переплетенную драгоценными камнями. Такие же драгоценности сверкали у ее горла, на рукавах и подоле тяжелого платья, ее тонкие запястья украшали браслеты. Можно было подумать, что готовясь к встрече, эта женщина специально украсила себя со всей пышностью и великолепием, какие были ей доступны. Но увидев спокойные глаза, серьезное лицо, Лойз подумала, что эта женщина вряд ли нуждается в такой поддержке, какой была вся эта мишура.
Женщина протянула сверкающую драгоценностями руку, взяла лампу со столика и подняла ее повыше, глядя прямо в лицо Лойз оценивающим взглядом, который мог бы вызвать у девушки краску смущения. Но Лойз даже не дрогнула. Она не могла, разумеется, соперничать с такой красотой. Взамен золотой копны у Лойз была гладкая прическа из бесцветных прядей; взамен изысканной грации движений, не заученной, а природной, Лойз отличалась неловкой угловатостью. Что же касается ума, то и здесь Лойз не превосходила эту женщину, ибо леди Алдис славилась своим умением искусно плавать в мутных волнах двора Ивьяна.
— Должно быть, в тебе есть что-то такое, чего не увидишь с первого взгляда, — первой нарушила молчание леди Алдис.
— Но только уж очень глубоко это, видимо, скрыто у вас, милая герцогиня.
Голос ее звучал шутливо, но в словах таилась дерзкая насмешка.
Все еще не выпуская из рук лампу, Алдис отвесила поклон, и ее юбки грациозно взметнулись с непревзойденным изяществом, не доступным ни одной женщине, кроме нее.
— Милая герцогиня, не хочешь ли перекусить? Ведь, я думаю, ты должна была проголодаться за долгую дорогу?!
Она поставила лампу на стол, подвинула стул поближе к Лойз, все это с преувеличенной услужливостью, в которой сквозило явное пренебрежение. Лойз не пошевельнулась и ничего не ответила. Алдис озадаченно поднесла к губам палец, потом улыбнулась.
— А… я ведь еще не представилась вашей светлости! Меня зовут Алдис, и я очень уж рада приветствовать тебя в твоем городе Карсе, где тебя так давно ждут. Ну, теперь, быть может, ты изволишь пообедать?
— Разве это не твой город — Карс? — спросила Лойз так бесхитростно как мог бы спросить ребенок.
Она еще не знала пока, какую роль ей лучше всего играть, но на всякий случай решила, что имеет смысл держаться так, чтобы любовница Ивьяна недооценила ее.
Улыбка Алдис стала еще шире и яснее.
— Все это — лживые сплетни. Им бы вовсе не следовало касаться твоих ушей, миледи герцогиня. Когда во дворе нет настоящей госпожи, кто-то ведь должен позаботиться о том, чтобы все шло как подобает и как угодно нашему лорду герцогу. Я льщу себя надеждой, что вы не захотите ничего изменить в налаженном порядке.
Что это? Угроза или предупреждение? Во всяком случае сказано это было самым небрежным легким тоном. Лойз считала, что Алдис никогда не согласится уступить свое место, свою власть, которой она здесь обладала, жене, на которой женились только по государственным соображениям.
— Известие о твоей смерти было большим ударом для нашего милорда герцога, — продолжала Алдис. — Он ведь был готов приветствовать свою супругу, а вместо этого ему сообщили о том, что окно башни открыто и что за окном болтается разорванная веревка, а под ней бушует море — как будто эти волны жаднее его объятий! Немало огорчений принесло это нашему милорду герцогу! Зато каким большим облегчением было для него известие о том, что Лойз из Верлейна жива! Правда, ее околдовали эти собаки с севера и держат у себя в качестве заложницы. Но теперь-то все в порядке, не так ли? Ты в Карсе, и сотня сабель образует надежный заслон между тобой и твоими врагами! Так что поешь, миледи, а потом отдыхай! Недалек тот час, когда ты должна будешь во всей своей красе предстать перед взором своего супруга!
Насмешка больше не была легкой — на сей раз Алдис выпустила коготки и вонзила их поглубже.
Она сбросила салфетки со стоявших на подносе блюд, и запах пищи снова вызвал у Лойз приступ тошноты.
Сейчас не время для проявления гордости, не время бросать вызов врагу.
Лойз закрыла лицо руками, словно ребенок, который устал от рыданий, и с трудом поднялась на ноги, держась за спинку кровати. Ее качнуло к столику, и она с трудом двинулась к стулу и почти упала на него.
— Бедное дитя! Ты и в самом деле измучена, — но Алдис не подошла, чтобы помочь ей, и Лойз была искренне благодарна ей за это.
Лойз пришлось взять бокал двумя руками, чтобы поднести его ко рту, до такой степени она ослабла. Лойз было неприятно, что Алдис видит, как у нее дрожат руки, она не хотела, чтобы та догадывалась о ее слабости.
Впрочем, особого значения это сейчас не имело. Зато очень важно было то, что силы постепенно возвращались в ней и прояснялись мысли. То, что Алдис пришла сюда, это, конечно, непросто, но пока еще Лойз не знала, сможет ли она извлечь какую-нибудь пользу из этого визита. По телу разлилось приятное тепло; тот страх, который грыз ее все время, понемногу начал ослабевать. Лойз поставила кубок на столик, пододвинула тарелку с супом и стала есть, с удовольствием втягивая аромат навара. У герцога Ивьяна отличный повар. Против своей воли Лойз расслабилась, наслаждаясь вкусной едой.
