– Ложь! Грязная ложь!
Внезапный выкрик священника заставил диина вернуться к реальности и обратить внимание на происходящее во всём помещении, а не только у стола, за которым сидели истицы. Картина, которую он имел сомнительное удовольствие наблюдать в зале судебного заседания, заставила Эорора изумлённо приподнять брови. Женщины после первого же выкрика сжались как от удара и замолчали, затравленно озираясь по сторонам. Первосвященник стоял, выпрямившись во весь рост, потрясая кулаками и призывая гнев Саана на богохульниц, осмелившихся очернить его доброе имя, перемежая цитаты из церковных книг с далеко не цензурными выражениями, а присутствующие в помещении журналисты и просто любопытствующие весьма активно его поддерживали.
– Прекратить! – Голос диина легко перекрыл царящий в зале шум. Жнерен презрительно воззрился на застывшего с открытым ртом ответчика и в наступившей испуганной тишине уже гораздо более спокойно промурлыкал: – Вам пока ещё не давали слова. Но всё-таки я отвечу на ваше заявление о том, что истицы лгут. Должен заметить, за все годы, что я выполнял обязанности судьи, мне очень редко приходилось слышать настолько правдивый рассказ. Теперь это только формальность, но прошу вас всё же ответить: вы совершили всё то, что только что было перечислено этими женщинами?
Эорор выразительно замолчал, всем своим видом давая понять, что ждёт немедленного ответа на свой вопрос. И с интересом наблюдал за тем, как по мере осознания людьми смысла его заявления вытягиваются от удивления и отвращения лица многих из присутствующих в зале человеческих созданий, как бледнеет и покрывается потом первосвященник, до последнего не веривший в подобный исход дела. Диин всегда был в хорошем настроении, когда сталкивался с чем-то новым в психологии людей. А сейчас он имел удовольствие во всех подробностях ощущать эмоции человека, настолько уверенного в своей безнаказанности, что даже высокородные дворяне в этом смысле не могли с ним тягаться, и вдруг совершенно неожиданно обнаружившего, что его уверенность оказалась ложной. Оставалось не совсем понятным, почему у первосвященника вообще возникло подобное заблуждение, в конце концов, информация об альтернативных судах и неподкупности и беспристрастности диинов была общедоступной, а ничего особенного, способного заставить кого-то из его племени отступить от требования Императрицы выносить только справедливые решения, в этом существе, на взгляд Жнерена, не было. Эорор прищурился, ожидая, пока человек соберётся с силами для того, чтобы ответить на его вопрос и, естественно, тут же выдать себя с головой. Вот наконец первосвященник справился с собой и, всё ещё на что-то надеясь, с показной уверенностью произнёс:
– Всё сказанное этими женщинами гнусная ложь, я никогда не нарушал обетов, данных Саану…
– Вы не верите в то, что говорите. – Жнерен бесстрастно прервал ответчика и, не обращая внимания на его попытки продолжить речь, холодно продолжил: – Вы признаётесь виновным по всем пунктам обвинения и приговариваетесь к пожизненному заключению согласно пункту восемь статьи двести сорок семь Уголовного уложения Империи тысячи солнц. – За годы в судейском кресле Эорор успел выучить законодательство Империи наизусть, благо оно не отличалось большим объёмом и вполне поддавалось запоминанию, и теперь не сомневался в том, что абсолютно точно назвал статью и пункт закона. – Дорол, составьте соответствующий приговор и вызовите охрану.
Диин откинулся на спинку кресла и обвёл притихший зал усталым взглядом, он чувствовал, что требовалось сказать что-то ещё, чтобы устранить возможные негативные последствия вынесенного решения. Все инстинкты прирождённого дипломата и многолетний опыт учёного кричали о том, что желательно направить гнев людей на истинного виновника происшедшего, чтобы не подвергать опасности женщин, сумевших, несмотря на угрозу общественного порицания и необходимость ещё раз пережить своё унижение на глазах у множества людей, не отступиться от своего и добиться справедливости. К тому же не мешало бы и авторитет альтернативного суда спасти от возможных нападок со стороны людей, не заинтересованных в подобном исходе дела и способных внушить преступнику такую уверенность в собственной безнаказанности. Он выпрямился в кресле и мягко, слегка печально проговорил:
– Я не совсем понимаю причину вашего удивления от того, что этот человек был признан виновным. – Диин выразительно покосился на охранников, которые, явившись по вызову в зал судебного заседания, не торопились приступать к своим обязанностям, несколько нервно косясь на застывшего, словно памятник самому себе, священника. – Некоторые человеческие понятия до сих пор остаются для меня тайной, но в вопросе виновности или же невиновности обвинённого в преступлении разумного существа я никогда не ошибусь. Но если кто-то из вас знает причину, по которой осуждённый должен быть освобождён от наказания, я требую, чтобы мне об этом сообщили.
– Он первосвященник Саана! – Выкрик из глубины зала был вполне ожидаем и не застал его врасплох. Люди иногда были поразительно предсказуемы.
Жнерен задумчиво обернулся к сжавшемуся за своим столом помощнику и требовательно произнёс:
– Дорол, проверьте, кто из подданных Империи не может быть подвергнут наказанию за преступления, относящиеся к категории особо тяжких. Священнослужители не подчиняются законам этого государства?
Человек нервно сглотнул, испуганно поёжился, но всё-таки вынужден был чётко ответить на вопрос своего начальника:
– Все подданные без исключения подлежат наказанию за совершение преступления, разнится только тяжесть ожидающей их кары.
Диин кивком поблагодарил его за информацию, которую и сам прекрасно знал, но обстоятельства требовали, чтобы люди услышали один из основных принципов законодательства Империи из уст себе подобного, и снова обратился к залу, предельно внимательно следя за реакцией людей на происходящее:
– В мои обязанности входит устанавливать истину. При принятии решений я руководствуюсь только законом, дарованным Императрицей своим подданным, и никогда не выношу приговора, если не уверен в виновности человека. Для меня остаётся загадкой, почему вы считаете, что занимаемая должность может служить доказательством того, что преступник не совершал деяния, в котором его обвиняют, или не должен нести за него наказание. Поскольку на этот пост меня назначила Императрица, я сегодня же обращусь к ней с этим вопросом и потребую предоставить в моё распоряжение закон, устанавливающий ограниченную ответственность для священнослужителей, а пока приговор остаётся в силе. – И уже совсем другим тоном добавил: – Стража, уведите его немедленно.
