Светел же не только не хотел убивать Питера, но и не мог причинить ему смертельного вреда, даже если бы у него и внезапно возникло такое желание. Отчего-то это у него никак не получалась. Зато сам Питер это ещё как мог, чем и не преминул заняться.
И в тот момент, когда смерть Светела казалось, уже была неминуема, произошло кое-что, что заставило время повернуться вспять и дало оборотню не только реальный шанс на победу, но и полностью отдало её ему во власть.
Совсем неожиданно раздался какой-то тихий свистящий звук, что, тем не менее, разнёся далеко по лесу, и Питер вдруг как подкошенный упал. Самым ужасным было то, что зверь почти мгновенно начал видоизменяться, то есть автоматически был задействован процесс трансформации, а это могло означать только одно. А что именно поняли все здесь присутствующие без исключения.
— Клык! — Зоуи сорвалась с места и побежала к своему вожаку, единственному кто безвозмездно пригрел её на своей груди и приголубил, совсем ничего не прося взамен.
Лисса и я обернулись почти одновременно.
Чуть в стороне стояли Перис и Тайя. Последняя несколько виновато мне улыбнулась, пожимая плечами. По виду своей подруги я безошибочно понял, что она только что метнула в моего брата один из своих метательных ножей, по всей видимости, тот единственный выкованный из чистого серебра и припасённый специально для таких случаев. Он был изготовлен на заказ и до сих пор не знал горечи поражения. Острый до невообразимости он вошёл в тело оборотня как нож в масло, со своеобразным шмяканьем погружаясь в его плоть. На самом деле Тайя особо и не метила, главное ведь было только попасть, а там уже серебро само сделает своё дело.
Я отвернулся от неё и, в очередной раз продемонстрировав себе самому и окружающим привычную скорость в трансформации и переодевании, подбежал и опустился на колени рядом с братом.
Падая на землю серым волком, он опустился на неё уже почти полностью обнажённым человеком. Процесс трансформации завершался, уже не подчиняясь воле самого оборотня, так часто бывает, когда волкодлаку остаётся жить считанные мгновения. А серебро между тем продолжало невозмутимо заниматься начатой минутой ранее работой. Лицо и тело Питера по-прежнему видоизменялось, под его кожей словно ползало какое-то неведомое нам существо, волнами перетекая по его кровеносным сосудам и всё больше проникая в самую глубь его организма, не оставляя без внимания ни одного органа, ни одной жизненно важной системы. А за его передвижением тянулся видимый след, мгновенно загрубевшие участки посеревшей кожи.
— Питер, Питер, несмотря ни на что я совсем не хотел твоей смерти. Ты должен был жить. — Печально произнёс я.
Он обвёл всех нас несколько отсутствующим взглядом, который не минул и меня самого.
Зоуи ничего не говоря, тихо плакала, прижав руку умирающего оборотня к собственному лицу.
Лисса стояла чуть в стороне, слёзы печали и тоски текли по её веснушчатому лицу.
Но самого Питера, похоже, не очень-то расстраивала собственная близкая кончина.
— Наконец-то свободен! — Вдруг неожиданно для всех нас улыбнулся он, и эта улыбка его была настолько искренней, что мало кто видел у него на лице подобную ей на протяжении всей его жизни. После этих слов он внезапно затих, потом вдруг резко вздрогнул всем своим телом, чем немало напугал окружающих, и затих уже окончательно.
Я ещё немножко посидел рядом с его телом, затем поднялся и наконец-то решился взглянуть в глаза Зоуи. Со слов Лиссы я знал, какие чувства испытывала она по отношению к моему брату.
— Прости. — Прошептал я тихо, и сам до конца не сознавая, к кому именно сейчас обращаюсь, к Питеру или к девушке, что продолжала проливать над ними горькие слёзы, не решаясь отпустить его руку и тем самым поставить окончательную точку в его земной жизни. Но она даже не подняла на меня глаз, по-прежнему оплакивая своё горе.
Тогда я отошёл вначале к Лиссе, где она тут же ухватила меня за руку и с соболезнованиями заглянула в глаза. А уже вдвоём мы подошли к Перису и Тайе, которая кинулась мне навстречу с объяснениями.
— Светел, прости. — Виновато затараторила она. — Я слышала, что ты не можешь причинить ему физического вреда, не причиняя при этом вреда самому себе, так как сам же его и обратил. А раз он относится к твоей кровной линии, ты не мог убить его, зато он прекрасно мог убить тебя, а я могла убить его, что в принципе и сделала. Ваша схватка была заведомо неравна, я лишь уровняла твои шансы. Не вини меня в его смерти и уж тем более не вини в том себя. В конце концов, он сам подписал себе смертный приговор ещё несколько месяцев назад, когда стал на путь ненависти и зла.
Она замолчала и выжидающе заглянула мне в глаза.
— Я знаю, Тайя, и ни в чём тебя не виню. Кстати, спасибо за помощь. — Я несколько заколебался. — Но сейчас оставьте нас, пожалуйста. Тут мы уже и сами, думаю, как-нибудь управимся.
— Да, конечно. Светел, ещё раз прости. — Она слегка коснулась моего плеча. Жест, означающий глубокую дружескую расположенность. Что ж, я чувствовал к неё тоже самое.
Потом Тайя подошла к Лиссе и шепнула той на ухо то, что, по всей видимости, не было предназначено для моих ушей, но я всё же расслышал.
— Береги его, Лисса. Он так хорош, что я и сама в него чуть было, не влюбилась, если бы он только пошёл мне навстречу, — с мечтательной улыбкой на устах произнесла она, — но вопреки всему он остался верен тебе.
Я несколько опешил, уже было, подумав, что она говорит истинную правду, но когда она вдруг взглянула на меня исподтишка и заговорщически подмигнула, вот после чего я в правдивости её слов очень усомнился, а вот в том, что она вполне определённо знала, что я слышу эти её речи, напротив только лишний раз убедился.
— Я соболезную тебе в твоей потере. — Неуверенно пробормотал Перис, словно сомневаясь в том, является ли смерть единоутробного брата для меня настоящим горем.
— Встретимся у Травки. — Крикнул я им вслед и они, в унисон кивнув, запрыгнули на своих лошадей и поскакали прочь. И только тут я подумал о том, как именно встретит эту трагическую новость наша мать. Может быть, они догадаются не ошарашивать её сразу этим известием. Хотя с другой стороны произошедшего было уже не изменить. А она заслуживала того, чтобы знать правду.
Зоуи ещё довольно долго сидела рядом с телом погибшего, слёзы её уже давно высохли, но она по-прежнему не решалась отойти от него. Затем она всё же поднялась и подобрала с земли свою котомку, достала из неё аккуратно сложенный чистый кусок полотняной ткани, вернулась к Питеру и принялась рядом с ним прямо голыми руками рыть яму, ничуть не заботясь о царапинах, что доставляла ей эта процедура или о будущем состоянии своих ногтей.
