наполнил кошель пеплом, поднялся и отряхнул руки. – Спасибо тебе, Тэрлег, за подарки. И тебе спасибо, сестра. За дочь, за науку и за тепло, коим ты наполнила мое сердце. И… — он повернулся к Айлин.
— Не смей со мной прощаться, слышишь?! Что бы ни говорили они, я видела иначе! Ты вернешься, слышишь! А я дождусь. Время не имеет смысла. Сиды бессмертны. — Айлин со злостью растерла по лицу не вовремя стекшую слезу.
— Моя маленькая, храбрая сейдкона. – Румпель прислонился своим лбом к ее. — Я верю тебе… Время не имеет смысла, но как же мало нам отведено этой бессмыслицы! Смешно: сиды бессмертны, а мы, как воры, крадем секунды у бытия. Хорошо, мы не будем прощаться, чтобы верить в скорую встречу. А пока будь хозяйкой в моем доме. – Он обнял супругу, не говоря больше ни слова, встал рядом с феем и исчез.
------
[1] Фо-а - общее обозначение ряда духов, чаще всего злобных и опасных, тесно связанных с водой, озерами, реками, иногда с морем.
Гарольд попытался вытереть грязь с лица, но только размазал ее. Крепкий доспех, призванный сохранить жизнь, увы, не уберег от ранений. Гниющая рана в плече, пара сломанных ребер и постоянный металлический привкус во рту – так, мелочи. По сравнению с тем, кто остался там, в зловонных болотах. Но сильнее боли, сильнее горячки жгло чувство никчемности. Он не смог. Не справился. Положил три отряда элитных бойцов. Лучших мужей. Но так и не сумел победить Наклави. И теперь смрадный демон, отравляя плодородные земли, мчался по их следам. И чем быстрее скакали воины, тем ближе оказывался жуткий всадник.
Каждую ночь, раз за разом, он нагонял их и принуждал дать бой. Раз за разом они теряли людей. Гарольд не мог понять, как одно, хоть и магическое существо, может быть в нескольких местах одновременно. Чудовище словно расслаивалось, и вот уже не один всадник с содранной кожей, а десяток. Маг, коего король нанял в подмогу, сбежал в первом же сражении, оставив людей один на один с разъяренным монстром. Бой вышел коротким. Болотным туманом обернулся демон, и каждый, кто вдыхал тухлый воздух, сходил с ума. Воинам кругом мерещились враги, и они нападали на тех, с кем делили хлеб ранее.
Король хотел выть в голос, рвать волосы, но, увы, не мог позволить себе этой роскоши. Десятки глаз смотрели на него с надеждой, и эта человеческая вера жгла сильнее погребального костра. А дома в замке ждали его женщины. Небесный защитник! Как глядеть им в глаза?
Он хотел, чтоб на него равнялись, почитали, помнили через века. Хотел быть могучим и сильным. Но нет: силой обладал только его голос. Насмешка богов! Не будет же он повергать врагов в бегство собственным криком!
— Если мы успеем укрыться в Бернамском лесу до захода солнца, сир, есть надежда, что Наклави не догонит нас, — лэрд Сомерленд вытер с губ пузырящуюся кровь, и Гарольд подумал, что уйти на пир к Высокому другу не дает простой тряпичный амулет, еще бабкой лэрда зачарованный. Уж очень она хотела, чтоб супруг с войны домой вернулся, раз такую силу в него вложила, что не могли умереть Сомерленды даже от самых страшных ран, пока не переступят порог собственного дома. Гарольд представил себя входящим в замок с пробитой грудью, полным крови ртом и поежился.
«Ну, уж нет, лучше, где угодно, только не на глазах у женщин. Интересно, Айлин будет плакать по мне…тьфу ты! Что за мысли?!» — король смачно плюнул под ноги коню и обернулся. На горизонте сверкала алым заревом фигура Наклави. Демон мчался, не поднимая пыли, уперев копье в стремя. Неотвратимый, как сама смерть.
— Из котла да в огонь. – Гарольд обреченно посмотрел на чернеющий вдали Бернамский лес. — Сегодня Йоль самая длинная ночь. Холмы сидов открыты. Неважно, сколько нас войдет в лес - не выберется ни один. Именно поэтому я хотел излечить свое королевство от этой проказы. Отец победил сидов, но не уничтожил их полностью. А сделанное наполовину хуже невыполненного вовсе. Теперь два месяца самого темного времени года лес опасен для каждого смертного, хоть из дома не выходи. Охота сметет любого. Я знаю, о чем говорю…
«И Румпель не придет в этот раз на помощь».
— Поэтому не вижу смысла укрываться от демона глубин в сидских силках, – закончил мысль король. — Предлагаю встретить Наклави лицом к лицу и заслужить свое право пировать в замке Высокого!
Разрозненные, уставшие воины, раскрашенные пылью дорог и собственной кровью, зароптали. Они хотели сидеть за одним столом со своим правителем или на худой конец греться у костра домашнего очага, а не завоевывать право лицезреть Высокого. Но каждый понимал: рядом король. И если правитель повернулся лицом к смерти, стыдно показывать ей свою спину.
Воины перестроились боевым порядком, ощерились копьями и принялись ждать. Демон, словно почуяв перемену в их настроении, замедлился, испытывая людей ожиданием, ведь медлительность убивает не хуже спешки. Тягуче падали минуты. Солнце замерло, лишь наполовину скрывшись под землей. Гарольд молил его остаться, не бросать детей своих, но тщетно. Вспыхнув алым заревом, оно навсегда исчезло в темной утробе. И только пурпуром мерцал жуткий всадник, сросшийся с конем.
Казалось, сумерки мира настали здесь и сейчас. Наклави налетел огненным вихрем. Воины бились с демоном, но сражались с собственными страхами, давними обидами и неисполненными мечтами. Гарольду виделась мать. Она раз за разом подносила ему кубок с вином и раз за разом там оказывалась кровь. Видение невозможно было разорвать, из него нельзя было выбраться. С каждым глотком, что делал Гарольд, силы покидали его.
«Я ввожу ребенка в род Хредель», — Черное копье пробило налокотник, металл впился в руку, державшую щит. Еще один удар - и та повисла безвольной плетью.
«Признаю его сыном короля Николаса!» — Гарольд полетел с коня на землю, размахивая в слепом безумии мечом.
«Признаю потомком славного Пчелиного Волка!» — Король замер, обездвиженный демоническим взглядом. Липкий ужас оплел сознание сильнее самой крепкой сети. Копыта чудовищного коня уже взвились ввысь. Доля секунды - и они опустятся на голову правителя Альбы.
«Наклави! — над полем
