Дроу танцевала в кругу творящих заклинание Колдуний.
— Этот танец — призыв к защитникам земли. И вот это — вот это! — и есть те защитники, которых послала Мать Земля? — прошептал Тревейл.
— Вели людям не трогать женщин-дроу с серебряными волосами. Ну же!
Фирра колебался. Это противоречило всему, что он знал, даже просто здравому смыслу. И все же он не мог не верить собственным глазам.
— Эта дроу на самом деле вичларан? — спросил он.
— Да, и даже более того, — тихо ответил Фиодор.
Он посмотрел на свою подругу. Ее маленькие черные пальчики сплелись с белыми пальцами рашемаарских Колдуний, глаза уставились на что-то невидимое ему. И тут он тоже увидел. Силой видения, доставшегося ему в наследство, он увидел ворона с золотыми глазами — призрачное обличье девушки, ставшей его судьбой и избранницей его сердца.
Призрачный ворон издал клич, могущественный зов, столь же знакомый Фиодору, как голос его сестры. Он ощутил силу, сокрытую в этом зове, ведь однажды его собственная заблудившаяся душа откликнулась на него и последовала за Летящим На Крыльях Ветра. Рашеми совсем не удивился, когда призраки, которых он видел уголком глаз, пришли в движение и двинулись на зов ворона. Не удивился он и тогда, когда духи начали появляться из деревьев, и скал, и воды, повинуясь могущественному созывающему заклинанию.
— Она вичларан, и более того, — твердо повторил он. — Она и есть Летящая На Крыльях Ветра.
— Ты родич Зофии, — ответил Тревейл, признавая его видение.
Фирра возвысил голос и заревел песнь, призывающую боевую ярость берсерков. Тут и там воины подхватили ее, свершая ритуал.
Погруженная в транс дроу услышала знакомую песню и включила ее в общий хор. Обет Фиодора связан был с Летящим На Крыльях Ветра, и эхо его души еще жило в могущественном амулете.
Колдуньи подхватили песню, начавшуюся еще на Руафиме, когда Фиодор высвободил магию хамфарир и руафимские защитники острова вновь превратились в легендарных волков волн.
Сила Колдуний хлынула в поющих берсерков. Ярость пришла к ним быстро. Фиодор первым отбросил меч и вздыбился на двух могучих, заросших черной шерстью лапах. Голубоглазый медведь взревел и ринулся в самую гущу боя, расшвыривая без разбора зомби и живых дроу могучими взмахами страшных лап. Петияр изменился тоже, и длинноногий бурый медведь галопом заскакал к окруженному врагами черному. Звон падающих на камни рашемаарских мечей наполнил поляну, воины один за другим роняли оружие и принимали истинный облик берсерков. Вскоре все воины Дома Черного Медведя уже сражались в обличье и с яростью своего родового зверя.
Уголком сознания Лириэль заметила шарларру, снующую по полю боя в поисках брошенного оружия. Его она относила к краю поляны, где женщины с суровыми лицами принимали мечи, выпавшие из рук мужей и братьев. Здесь же стояли дети, с которыми детство сегодня простилось навсегда. Эльфийка раздала оружие, и все рашеми, кто мог удержать меч в рутах, сражались теперь рядом со своими берсерками.
Дроу потянулась мыслями к Торн, ощутила силу и раздвоенность души эльфийки-волчицы — и бездну отчаяния. Она и подумать не могла, что непоколебимая охотница способна испытывать такое чувство. Одинокий голос, горестный волчий вой взлетел к луне. Всем сердцем, всем своим существом изгнанница стремилась вновь обрести стаю.
Лириэль припомнился на глазах выцветающий гобелен и спасительный круг воронов, провожавших плененные души эльфов домой. Маленький вороненок, подумала она. Фиодор правильно выбрал ей прозвище. Следуя примеру своих тезок в этом и иных мирах, Лириэль обратилась к волкам.
Объединившись, Лириэль и Колдуньи разослали тоскливую волчью песнь по окрестным горам. Гибкие серебристые существа выскользнули из леса, это пошли в бой литари. Народ Торн, пусть даже единожды, будет сражаться рядом с ней.
Стаи настоящих волков пришли тоже. На удивление сообразительные для лесных зверей, они кидались на упавших зомби и тащили их к оврагу.
Грохот и треск донеслись из леса, и тяжелые удары гигантских шагов. Поселяне разразились испуганно-торжествующими криками, когда из-за деревьев показался исполин о пятидесяти ногах. Этими ногами, размером каждая с небольшую гору, он принялся топтать армию зомби, расплющивая неумерших в лепешку. Лесной человек, легендарный защитник Рашемена, откликнулся на песнь. Битва была окончена, и уцелевшие дроу кинулись в лес, спасаясь бегством.
Сила текла через Лириэль, она жгла, словно кровь в ее жилах превратилась в едкий яд черного дракона. Дроу начала пошатываться. Осталось еще одно дело, сказала она себе.
Но песнь начала ускользать, уходить от ужасного огня, разгорающегося в сердце Лириэль. Время остановилось, замерло при виде испепеляющей дроу агонии. Казалось, даже камень под ее ногами начал плавиться.
Смутно знакомые образы проплывали перед ней в густом сером тумане, но Лириэль не в состоянии была узнать их или вспомнить их имена. Сила обрушилась на нее, страшная сила, вобравшая в себя жар солнца, сокрушительную тяжесть камня, вой ветра и бесконечную боль неприкаянных эльфийских душ, затканных в гобелен.
Она не могла бы сказать, когда агония достигла высшей точки или когда мука стала невыносимой. Боль накатывала па нее, словно морские волны, словно эхо в пещерах Подземья. Со временем она начала ощущать, что волны схлынули, эхо начало умолкать.
Кто-то не слишком вежливо похлопал ее по щекам. Лириэль осторожно приоткрыла один глаз. Солнце уже стояло высоко, и каждая клеточка ее тела горела жестокой болью от его жара. Она опустила глаза. Летящий На Крыльях Ветра по-прежнему висел напротив ее сердца, золото его потускнело, магия затихла.
Зофия взяла руку Лириэль в свои ладони. Ее старческое лицо светилось радостью.
— Призраки свободны. Связь между духами и землей восстановлена.
Лириэль подумала о магии дроу и том ужасе, который она, сама того не желая, выпустила на поверхность.
— А другая связь?
— Она тоже прочна, — печально ответила Колдунья.
Дроу спрятала лицо в ладонях.
— Я думала только о себе. Я никогда не предполагала, что может получиться такое!
Зофия опять взяла руки Лириэль в свои, ее синие глаза серьезно смотрели на дроу. Лицо ее было обеспокоенным, но не осуждающим.
— Что бы ты ни делала, ты делаешь не только это. Когда одно соединяется, другое рвется. Когда одно исцеляется, другое гибнет. Таков закон магии и всей жизни. Твои сестры знают это.
Она взглянула на одетых в черное женщин. Те безмолвно кивнули в знак согласия.
Лириэль села, не обращая внимания на то, что от резкого движения закружилась голова.
