— А я могу влюбиться в музу? — спросил Брокк с надеждой?
— Еще как. — отозвалась муза. — Куда идти?
— Сейчас налево. Ты умеешь летать? Потому что в восточном крыле Храма, ну, там нет пола. Там туманность Андромеды. И еще кое-что из спиралевидных галактик.
— А воздух там есть?
— Непременно.
Муза легко поджала ноги и воспарила над землей. В той части Храма, где они шли, стены были каменными, а пол — деревянным. Откуда-то из темноты сводов доносился приглушенный колокольный звон.
— Знаешь, я не очень хотел уничтожать весь мир разом. — поделился сокровенным Брокк. — Просто один я не могу умереть. Во-первых, артефакт слишком сильный. Он как атомная бомба. А во-вторых, ну, я же вроде как злодей. Я должен был кого-нибудь убить, верно?
— Ты и так многих убивал. — отозвалась парившая муза. — Не переживай. Злодей из тебя вышел еще тот. Поверь, магия принесла в мир не меньше вреда, чем пользы.
— Например?
— С помощью магии обнаружили некоторые химические элементы с уровнем распада в семь раз превышающие уровень урана. Создали несколько новых бомб, которыми теперь хвастаются на каждом углу. С помощью магии создали новейшие бесшумные истребители и военные корабли, несколько новых видов оружия. С помощью магии многие научились ловко воровать, насиловать, убивать. А если бы ты знал, сколько политиков прибегают к магии, чтобы победить на выборах…
Глаза Брокка засветились.
— Так, может, ну его, этот мир? — пробормотал он. — Зачем вы тогда старались? Если бы я уничтожил его — было бы легче всем.
— Нет. — покачала головой муза. — Пусть все будет так, как есть. Пусть у этого мира тоже будет надежда.
Брокк не стал возражать.
Они дошли до того места, где стены Храма расступились, а пол рассыпался на мельчайшую космическую пыль. Впереди был только космос.
— Красиво. — сказала муза.
— Старался. — ответил Брокк.
Крепнев увидел людей.
Они возникли так внезапно, будто поджидали его появления в темноте, а потом — раз — и выпрыгнули навстречу. Людей было много. Они веселились, пели, плясали, пили и слушали музыку. Кажется, Крепнев угодил в центр какого-то праздника.
Да и темнота расступилась. Показались уличные фонари, многоэтажки, автомобили. Воздух наполнился звуками обычной, человеческой жизни.
Крепнева толкали, извинялись, просто толкали без извинений, спрашивали который час и предлагали выпивку. Людям вокруг было все равно, кто он такой и откуда здесь взялся. У людей был праздник. И они точно были не зомби.
А Крепнев отошел в сторонку, сел на бордюр мостовой и счастливо заулыбался. Подумать только, несколько минут назад он начал всерьез опасаться, что наступил конец света…
Где-то на окраине города случился легкий всплеск магии. Правда, никто этого не заметил, кроме большого серого кота, мирно спящего на тротуаре.
Из кустов сирени показались Семен и Наташенька.
Они поймали такси, забрались на заднее сиденье и всю дорогу долго, с наслаждением, целовались.
— Я так тебя люблю! — шептал Семен, поглаживая волосы Наташеньки.
— Я тоже тебя люблю. Безумно! — отвечала Наташенька.
— И давай больше никогда не ссориться, а?
— Никогда-никогда!
— И я завтра же найду себе отдельную квартиру и займусь поиском нормальной работы. Надоело изгонять бесов, честное слово!
— А я как раз хотела предложить тебе остаться… мы могли бы работать вместе. Я бы стала твоим менеджером. Ну, там, организовывала бы встречи, договаривалась о цене и все такое…
— Это хорошая идея. — произнес Семен. — Очень хорошая идея!
— Ну, так. Муза подсказала… И еще одно. Ты меня извини, что я на тебя кричала, ругалась и все такое…
— А ты извини за мою ревность.
— Я если бы знала, что так все обернется… я бы никогда…
Семен не дослушал, прижав палец к ее губам. Он был влюблен по самые уши, а впереди была целая жизнь. И что мешало ему раньше осознать это?
Они доехали до дома и забрались в постель.
А в окна квартиры бился утренний свет, и он предвещал еще очень много интересных и ярких моментов в их совместной жизни.
А бабушка Фима и Вячеслава оказались внезапно около загородного дома господина Виноградова.
Дождь больше не шел, а темнота стала какой-то… другой. Чувствовался в этой темноте легкий свет — будто предрассветная дымка скользила, намекая на то, что скоро взойдет солнце.
Бабушка Фима и Вячеслава остановились перед воротами и увидели дедушку Ефима, который торопливо шагал в их сторону.
— Ну, и где ты пропадал, старый развратник? — холодно поинтересовалась бабушка Фима.
— Я решал глобальные вопросы мироздания! — отозвался дедушка Ефим, обнял бабушку Фиму за плечи и крепко поцеловал.
Вячеслава захихикали и, вырвавшись, помчалась по тропинке к дому. У бабушки Фимы от неожиданности едва не подкосились ноги.
— Ты что, старый, совсем свихнулся? — поинтересовалась она неестественным голосом.
— Мне тут дали понять, что жизнь коротка, а любовь… она вечна! — отозвался дедушка Ефим. — И зачем тогда тратить секунды на ругань, ненависть и зло? Давай просто любить друг друга, а?
Бабушка Фима заломила бровь.
— Знаешь, эээ, я тут поразмышляла немного… в те моменты, когда, ну, думала что все, что крышка всему миру… Наверное, ты прав. В некоторой степени, прав. Зачем было тратить время своей жизни на всякую ерунду?.. Можно же было прожить ее, ну, жизнь, по-другому… Давай, да, изменим жизнь в лучшую сторону!… Только, может, сначала поедим что-нибудь горячее? И чаю хочу. — сказала она и решительно зашагала к дому.
Дедушка Ефим пошел следом. Он не был уверен, что советы Никто сработали, но ему показалось, что с этой минуты жизнь станет проще.
Ведь, правда?
А Вальдемар и Хватка шли по пустынной главной зале в неизвестном направлении и разговаривали.
— Можешь остаться у меня, — говорил Вальдемар. — Квартира не большая, но на двоих хватит. Тем более, что я, в некотором роде, бродячий волшебник. Буду отлучаться на несколько месяцев, странствовать…
— Ты видел, как Умник убивает остальных Хранителей…
— Мне всех их очень жаль. И Умника тоже. Он плохо понимал, что происходит. У него была своя философия… Если не хочешь квартиру, могу подкинуть немного денег, на первое время. Чем планируешь заняться?
— Я так полагаю, что следить за артефактом и за Брокком теперь бессмысленно?
— Ага. Муза за него хорошенько взялась. Как минимум на несколько тысячелетий.
— Тогда я отправлюсь в путешествие. — решила Хватка.
