Я немного расслабилась. Мне тоже стало смешно. Я такая пессимистка.
- Правда? И мой новый друг поможет его найти? – осторожно, и жутко смущаясь, спросила я.
- Не вопрос! Дай пять – сказал явно обрадованный и довольный кот. И мы ударили по рукам.
С тех пор время потекло для меня по кругу.
Утро. Бен, переругивание, завтрак.
День. Работа Николь. Гора. Актавио. Винсент. Тренировки.
Вечер. Ужин, неизменная картошка и мясо в красном соусе. Маленький бар «Ночная магнолия», где тусовалась вся Старбродская молодежь. Самый дальний столик, пончики и снова Винсент.
Иногда в эту круговерть вклинивался Эрни, он частенько подвозил меня на старом отцовском рыдване. По пятницам и средам Эдна Фишер со своим вечным гудением о шаловливых опоссумах и прочей живности, которое я давно пропускала мимо ушей, вытирая и намывая ее хоромы.
Ночь. Звонок Кела. Охота и сон без сновидений. Вот и все.
Как бешенная белка в колесе, я неслась, совершая поток однообразных действий, бездумно и механически. Внутри я застыла, заледенела, вошла в ступор, мне стало все равно. Черная дыра внутри разрослась до гигантских размеров, и грозила поглотить меня полностью. Нет, я не сидела, забившись в угол. Я вставала, ела, здоровалась, прощалась, благодарила, но по большому счету людей я не видела, не помнила разговоров, не осознавала действий. Уютная пустота внутри не пускала никаких эмоций. Мне было удобно жить в полной отстраненности от всего. Не знаю, не вижу, а главное не помню. Как всегда я в своем репертуаре, мои обещания держать глаза открытыми, не щадить себя, канули в лету. Но так было легче справиться, ведь откровенно говоря, я жила от звонка до звонка, и только это имело значение. Да, я и сама звонила как ненормальная. Три раза в день Мари. Раз в день Джулии. Вачеку и Кики слегка пореже. О чем я с ними говорила, никак не могла запомнить, лишь какие-то повторяющиеся нотки застревали в голове. Мари каждый раз спрашивала, когда я вернусь - я молчала. Джулия изливала подробности своей личной жизни, я старалась вникнуть, но без особого успеха. Впрочем, Джулия в моих комментариях не нуждалась, ей просто нужен был слушатель. Я долго скрывала сама от себя, что мною движет не желание пообщаться с родственниками, не тоска по дому. В этой болтовне, я как радарное устройство, настроенное на одну частоту, искала любые зацепки, любые упоминания о Нем. Но друзья, семья всячески избегали упоминания о моем скоротечном романе. Несколько раз вопросы готовы были сорваться с моих губ, но я крепко зажимала зубы.
«Эшли не смей. Форд Норд маленький город, твой интерес быстро дойдет до него. Зачем бередить едва зажившие раны. Келу будет лучше без тебя. Тебе мало его ежедневных звонков в пустоту? Ты и так его мучаешь. Угомонись» - мысленные приказы срабатывали из раза в раз все хуже, и я не переставала искать в ничего не значащих фразах, случайно оброненных замечаниях его тень, отблеск давно минувшего счастья. Участки моего сердца незаполненные пустотой, все еще слабо бились и не переставали ждать чуда. Больно и глупо.
Единственно, что цепляло в моем нынешнем существовании, так это тренировки. И то лишь, в качестве весьма иллюзорного вспомогательного средства, которое давало слабую, призрачную надежду на возможность возвращение домой, а точнее в объятия Кела. Себе врать не стоит.
Тренировки носили весьма и весьма разнообразный характер. Помимо обычных упражнений: охота, сидение в засаде, умение убежать, вынюхивать опасность, были еще тренировки на самообладание. Уму непостижимо, как Актавио только надо мной не издевался, какие только мысли и задумки не посещали его голову! Я чувствовала себя как подопытный кролик или любимая крыса Грега, одни сплошные эксперименты! Например, старый индеец очень любил притащить на гору живого оленя, на мой несчастный пустой желудок. И я должна была стоять и просто любоваться на такую соблазнительную добычу. Держать себя в рамках мне удалось с пятого или шестого раза, и то с большим трудом.
А Винсент, противный мальчишка! В его задачи входило словесно доводить меня до белого каления. Однажды, я все таки не выдержала, и перекинулась на глазах у изумленной публики. В тот раз Винсент, по-моему, слишком пошловато проехался по моим формам, и кровь соответственно ударила в голову. Мимолетом обратившись в гепарда, я в первые две секунды немного растерялась, а потом к ужасу Актавио решила проучить Винсента. Я легонько подмяла Винса под себя, и прошлась своим шершавым, как наждачная бумага, языком по его щеке. Надеюсь, ощущение было не из приятных, и это научит несносного мальчишку держать язык за зубами.
Надежды оказались напрасными, этот юный шелудивый охранник забора, даже не испугался, не перекинулся в кота, а просто стал щекотать мне ребра, я визжала от смеха, а рядом бегал перепуганный Актавио, пытаясь вытащить из-под меня якобы хладный труп Винсента. Наверно, зрелище нашей потасовки со стороны выглядело, как расправа. После того как мы надурачились, живому и здоровому Винсенту вместе со мной пришлось до вечера успокаивать, рассерженного Актавио. Он даже пообещал нас разлучить, и нам пришлось клясться здоровьем родителей, что больше не будем безобразничать. Мне было жутко стыдно, так как я самонадеянно считала себя взрослым, рассудительным человеком. И вдруг нежданно, негаданно впала в детство.
В моих тренингах случались и проколы на общем благоприятном фоне. Что у меня не получилось, так это освоить зов. Ну, не могла я позвать остальных на помощь! Вместо необходимого мяуканья получался утробный рык или вообще карканье. Никто из котов меня не слышал. Актавио считал, что мои неудачи происходят из-за отсутствия родства душ с котами. Я молчала, и обещала тренироваться, но мысленно с ним соглашалась. Какая-то часть меня до сих пор не хотела признавать мою новую сущность, отчаянно сопротивлялась принять котов за своих. Я упорно оставалась сама по себе. И ничего с этим поделать не могла. Я не доверяла моим новым знакомым, исключая Актавио и Винса, а некоторых опасалась и небезосновательно.
Иногда в моих тренировках принимал участие Талай. При каждой нашей встрече я чувствовала легкую дымку неискренности и настороженности, исходящую от шамана, и платила ему той же монетой. Слишком уж пристально разглядывал меня Талай, будто я не была живым существом, а сложным механизмом без инструкции управления. Он отчаянно искал кнопки,
