Мы не успели сделать еще нескольких шагов, как моя мысль о большом старании, к моему огорчению, начинает претворяться в жизнь.
— Какая встреча… — Появление Ригана для нас пусть и не становится полной неожиданностью. Но особой радости не добавляет. Похоже, где-то здесь есть стационарный портал. Ничем иным появление его фигуры словно ниоткуда объяснить нельзя.
— И тебе здравствуй. — Лера проскальзывает между мной и Гадриэлем быстрее, чем мы успеваем это заметить. Вот только…
Мощный щит опускается за ее спиной, когда она, замерев на мгновение, делает еще один шаг. Словно проведя линию. Между собой и нами.
Вот только… Эта линия отделяет не нас и Леру. А нас… И ту, которую можно назвать Черной Жрицей.
Ее движения… Она не идет. Она танцует. Под ритм, которого никто, кроме нее не слышит.
Легкий наклон головы, поворот корпуса. Рука, ласкающая рукоять меча, скользит по воздуху и золотое сияние лезвия рисует замысловатые узоры.
Она останавливается в полудвижении. На той грани, за которой холодной смертью ее тела может коснуться кончик его полуторника.
— Не скажу, что рада тебя видеть, Ярангир. — Лезвия клинков разлетаются в разные стороны, когда она чуть приседает. Приветствуя своего… противника?
— Я редкий рассвет встречаю не рядом с твоим телом, Асия.
— Мое имя еще не стало для тебя звуком, Воин Хаоса? — Я так и вижу легкую улыбку, что трогает ее губы.
— Ты все также остра на язык и прекрасна, Черная Жрица. — А вот его лицо продолжает оставаться бесстрастным. Начисто лишенным жизни.
Каждое их слово, каждая интонация, слышны так, словно их не отделяет от нас ни расстояние, ни переливающееся марево защиты.
И в этих нотках… Не скажу, что это открытие добавляет мне оптимизма. Но, по крайней мере, мое сердце начинает биться чуть спокойнее. Сознание Леры контролирует тень хозяйки оружия.
— Я хочу, чтобы ты отпустил своего носителя. И тогда, — ее тело в постоянном движение. Оно словно живет своей жизнью. И сейчас оно — соблазняет. Ее плечи то чуть тянутся вверх, потом замирают, распрямляются, волной скользя к рукам. Бедра чуть колышутся. Живот, грудь… И я понимаю, что больше не могу ни о чем думать, кроме этого тела и невыносимого желания, ненасытным зверем, лишенным разума, кинуться к ней и срывая одежды… — я позволю тебе уйти.
На лице… Не Ригана, того, кого она назвала Ярангиром, насмешливая улыбка. Впервые, с того мгновения, как он появился в этом зале.
— Ты так дорого оцениваешь мою жизнь?
— Нет. — И вновь ее меч скользит в воздухе, описывая сложную фигуру. — Я так дешево ценю его.
Мой глаз не замечает ничего. Но сердце замирает, захлебнувшись кровью, и они оба, одновременно, бросаются в атаку.
И это уже не Лера. Скорость, с которой одна позиция сменяет другую, звон мечей, сливающийся в единый протяжный звук на столь высокой ноте, что отдается болью в чувствительных ушах.
Нет больше золота волос. Лишь светящаяся линия вычерчивает рисунок.
Они вихрем перемещаются в той части лаборатории, что выбрала тень Асии для своего поля боя. И все, мимо чего они проносятся, разлетается, словно отброшенное решительной и сильной рукой.
И от того, что все это постоянно крутится перед глазами. От того, что звуки падения перемешиваются с визгом лезвий, я не сразу замечаю, как соскальзывают на гладкий пол и вонзаются в противоположные стены клинки Черной Жрицы.
А в руках… В руках Леры, у которой достает сил держать его крепко и ровно, сияет черный меч рода Там` Арин.
Выражение лица ее противника…
— Отпусти его. — Ей не надо делать ни одного шага, потому что Пронзающий уже выпускает тонкую струйку крови по шее… Пока еще Черного Воина.
— Если он так тебе нужен, я заберу его с собой. — В его голосе уже нет ярости. Но слишком много ненависти.
— Среди моих спутников есть дракон. И я успею вернуть его жизнь. Даже если заберу ее вместе с твоей. Но, если ты его отпустишь сейчас, клянусь тебе честью своего рода, я найду возможность передать оружие на землю Даймонов.
— Ты столь великодушна?
— Нет. — И в ее голосе насмешка. — Я просто не люблю лишних проблем.
И, похоже, именно этот аргумент, а не близость двуручника, убеждает Ярангира сделать то, что она требует. Он склоняет голову, соглашаясь. Его глаза закрываются. Тело, словно потеряв стержень, что его удерживал, начинает обвисать, алая полоса на шее становится ярче и гуще, клинки выпадают из ослабевших ладоней, и звук, что взлетел, как только они касаются пола, переливами мечется под сводами лаборатории.
И Лера опускает Пронзающий. И сама оседает рядом с телом дракона, что сползает по стене.
Я, чуть прикрыв ноги пушистым пледом, откинулась на высоко поднятые подушки.
— И все-таки, мы — молодцы.
Подруга по привычке сидела, поджав колени, на широком подоконнике и смотрела вдаль. На то, как последние лучи садящегося солнца чуть подкрашивают снежные вершины гор, что отсюда, из окон замка Аль` Аир, кажутся словно нарисованными.
Услышав мой голос, чуть вздрогнула, словно я ее вырвала из легкого забытья. Затем обернулась ко мне и, лишь намекнув на улыбку, кивнула головой.
Надеюсь, соглашаясь со мной. А не отвечая своим собственным мыслям.
Все- таки, такие события интереснее вспоминать, лежа на вышитом крупными яркими цветами покрывале в теперь уже собственных покоях. Покоях младшей княжны Леры, рода серебристых волков-оборотней. А еще лучше читать в летописях, восторгаясь тем, как «хорошие» одерживают победу над "плохими".
Да только… В действительности это мало напоминает то, что складывается бардами в поэтические строчки.
… - Лера, слева. — Я едва успеваю перехватить удар выскочившего из-за поворота воина. Тело прадеда обвисает на плече Валиэля, когда Рамон, сбросив его руку со своего плеча, бросается мне на выручку. Потому что тот, под чей меч я попала, лишь первый. Из той тройки, что кидается в мою сторону.
А нас, тех, кто может держать оружие, осталось лишь четверо. Гадриэль тянет на себе Ригана, которого тоже решили усыпить. На всякий, как говорится, пожарный, случай.
Хорошо еще, два факта позволяют надеяться на то, что у нас все получится.
Тень Асии, что готова в любую секунду помочь своим опытом и поисковое заклинание, что уверенно ведет нас к Тамриэлю.
Я не успеваю досчитать до одного, а три трупа остаются за нашими спинами. А Рамон, с мерзопакостной усмешкой, словно это именно он, а не я, нахлебался драконьей крови, обтерев лезвие меча об одежды того самого, что первым на меня кинулся, повернувшись в мою сторону, склоняется в легком полупоклоне.
