- Сэр Джон Бэксворд собирал в поход
Тысячу уэльских стрелков.
Сэр Джон Бэксворд был толстым, как кот,
А конь его был без подков.
Сэр Джон Бэксворд пил шотландский эль,
А к вечеру сильно устал.
Он упал под ель, как будто в постель,
И там до Пасхи проспал!
Айлэ, айлэ, как будто в постель,
И там до Пасхи проспал!
Так налей, налей еще по одной,
С утра я вечно больной...
Король Эдуард четырнадцать дней
Ждет Бэксворда отряд.
Десять тысяч копий и столько ж коней
Не пьют, не едят и не спят.
Король Эдуард восьмого гонца
Вешает на суку,
А Бэксворда нет, и вид мертвеца
Нагоняет на войско тоску!
Айлэ, айлэ, и вид мертвеца
Нагоняет на войско тоску!
Так налей, налей еще по одной,
С утра я вечно больной!..
Король Эдуард подписал приговор
Пот утерев с лица.
"Сэр Джон Бэксворд - изменник и вор,
И плаха ждет подлеца!"
Сэр Джон в Уэльсе спит на траве,
И шлем у его плеча.
И не ведает, что по его голове
Плачет топор палача!
Айлэ, айлэ, по его голове
Ох, плачет топор палача!
Так налей, налей еще по одной,
С утра я вечно больной!..
Лорд-канцлер Кромвель с войском спешит
К ущелью, где спит Бэксворд.
Королевский указ к уздечке пришит
У каждой из конских морд.
Войско идет, кончается год,
В Лондоне войска нет.
А французский флот переплыл Ла-Манш
И занял цветущий Кент!
Айлэ, айлэ, переплыл Ла-Манш
И занял цветущий Кент!
Так налей, налей еще по одной,
С утра я вечно больной!..
Сэр Джон в Уэльсе спит в кандалах,
Плечом опершись на ель.
А войско гуляет в Уэльских лугах
И пьет бэксвордовский эль.
Лорд-канцлер Кромвель в Лондон спешит
С мешком у луки седла.
А круглый предмет, что в мешке зашит, -
Голова Бэксворда, ха-ха!
Айлэ, айлэ, что в мешке зашит, -
Голова Бэксворда, ха-ха!
Так налей, налей еще по одной,
С утра я вечно больной!..
Король Эдуард в Париж привезен,
В железный ошейник одет.
А все потому, что в войске его
Джона Бэксворда нет.
А все потому, что забыл король
Присказки древней слова:
Что, покуда пьёт английский народ -
Англия будет жива!
И покуда пьёт шотландский народ -
Шотландия будет жива!
И покуда пьёт ирландский народ -
Ирландия будет жива!
И покуда пьёт шведский народ -
Швеция будет жива!
Услышав про пьющую Шотландию благодарные слушатели разразились приветственными криками и принялись подпевать. Похоже песня им понравилась. А я понизив голос закончил:
- Но покуда пьёт российский народ -
Планета будет жива!
А потом грянул с новой силой, заполняя звонким голосом пространство.
- Так налей, налей еще по одной,
С утра я вечно больной!
И еще, еще, еще по одной,
Пусть буду я вечно больной.
И вечно хмельной!
Из толпы горцев выступил Джон Лермонт и с поклоном заявил:
- Вы прекрасный поэт, ваше королевское высочество, пожалуй, после такого поражения я брошу занятия поэзией.
- Что вы друг мой, ни в коем случае не делайте так, напротив продолжайте свои занятия. Скажу вам больше, постарайтесь привить страсть к сочинительству вашим детям. И кто знает, может ваши потомки прославят род Лермонтов не только как храбрые солдаты, но и как искусные сочинители.
Наладив хорошие отношения с шотландцами, составляющими значительную часть шведский войск, я решил, что пора бы подружится и с русскими властями. Власть эту в Новгороде представлял воевода князь Одоевский Иван Никитич Большой. Вот к нему я и отправился в гости, взяв с собой неразлучных Лёлика с Болеком и Аникиту. Якоб Делагарди предупреждал меня, что князь-воевода держится русских обычаев и принимает гостей "совершенно варварски", испугать ему меня не удалось.
Если князь и удивился моему визиту, то вида не подал. Встретил на крыльце с приличествующей обстоятельствам помпой. Княгиня нестарая еще женщина с румяным лицом с поклоном подала мне ковш "испить с дороги". Я грешным делом опасался что поднесут мне тройной перцовой, но, по видимому это была, точнее, будет, фишкой Петра Великого. В ковше был квас, причем довольно ядреный. Кстати, по словам Аникиты с которым я предварительно мал-мал консультировался, почетным гостям подносят мед или заморское вино, но князь видимо таким образом выражал фронду. Но не тут- то было, не знаю как прочие иноземцы, а я выпил квасу с удовольствием и поблагодарил княгиню. Как говорят московские бояре, я представлял себе довольно слабо, но как то само собой у меня вырвалось в совершенно шолоховском стиле.
- Спаси тебя Христос, княгинюшка, знатный у тебя квас.
Наверное, если бы я станцевал вприсядку, поя при этом "aver Maria", княгиня удивилась бы меньше. На заросшем густой бородой лице князя эмоции выражались слабее, но похоже он также проникся. Нас пригласили в горницу, усадили на почетное место и стали потчевать. Закуски слуги натащили на хорошую гулянку, но я и мои спутники молоды, да еще военные, так что возможностью пожрать на халяву нас добрых молодцев не испугаешь.
Начинать разговор, прежде чем гость утолит голод и жажду верх неприличия, даже Бабе-Яге в сказках всегда говорят, ты меня накорми напои, а потом спрашивай. Так что боярин терпеливо дожидался, пока четверо молодых проглотов с завидным аппетитом уничтожают разложенные на столе припасы. Наконец, первый голод утолен, и мы переходим к деловой части визита. Первым начал воевода и велеречиво и витиевато выразил удовольствие от приема в Новгороде такого дорогого и знатного гостя, которого принимали с колокольным звоном как царскую особу.
- Ох, князь, льстишь ты мне сирому и убогому, нешто царей, где без хлеба-соли встречают?
Никита Иваныч поперхнулся и посетовал, что встречал меня сам Делагарди, а его до торжественной встречи не допустили, и как положено в немецких землях встречать столь высокородных гостей он не ведает.
- Да я чай не в неметчину приехал, что бы меня на иноземный манер встречали. - Медовым голосом пропел я боярину.
Похоже, шаблон хозяину я порвал напрочь, и он недоуменно моргает глазами. Лёлик и Болек помалкивают, будь разговор на польском они бы поняли, а так лишь с пятого на десятый. Аникита тоже молчит, лишь иногда усмехаясь в бороду. Он уже привык, что у меня язык без костей и плести словесные кружева я могу довольно долго.
