Бешеный пес, и только. Ничем не лучше тех, среди которых ему суждено было упокоиться.
Майкрафт наконец добрался до главного входа в храм, до дверей, на которые, как ему было сказано, Тэтч наложила заклятия, такие действенные, что даже сам Пайк не смог бы их снять. Двери были распахнуты настежь.
Держа пистолет наготове, он подкрался к дверям и выглянул наружу.
Грегор выглянул сквозь дверцу гондолы наружу и посмотрел вниз, во двор храма. В зловещем красном свете, который излучали сверху густые облака, он рассмотрел канат, который все так же намертво удерживал дирижабль у земли. Он был крепко привязан к мощному засову ворот. Грегор выругался по-русски. Он знал, сколько всякой нечисти собралось за оградой, но его это не заботило. Все, кто находился в соборе, наверняка могли сами за себя постоять. Ему же хотелось только одного — убраться отсюда подальше.
— Тьфу! — выкрикнул он в сердцах, захлопывая дверцу. — Я сыт вами всеми по горло!
Он вернулся в свою кабину и сел в кресло. Мотор дирижабля оказался недостаточно мощным, чтобы разорвать канат или сломать засов. Механизм был рассчитан лишь на то, чтобы придавать продолговатому баллону, наполненному воздухом, нужное направление.
Ну что ж, разорвать путы, которые привязывали его к земле, было все же возможно. Для этого существовал, похоже, единственный и к тому же довольно простой способ. И Грегор, не дав сомнениям закрасться в свою душу, поспешно потянул один из рычагов на приборной доске. Дирижабль вздрогнул, выбросив из гнезд под днищем гондолы бомбы.
Майкрафт как раз мучительно размышлял, что ему предпринять, как избавиться от этого дирижабля, как вдруг взору его представились две бомбы, рывком отделившиеся от днища гондолы. Из четырех секунд, за которые снаряды достигли поверхности земли, две Майкрафт провел в сомнениях относительно того, что бы это могло быть, одну — в чудовищном осознании истинного их предназначения, и еще одну — в созерцании всей своей минувшей жизни, которая точно вспышка молнии пронеслась перед его мысленным взором. После чего он исчез в облаке белого пламени, оказавшись в самом эпицентре взрыва. Входные двери храма и ворота ограды взметнулись в воздух снопом мелких щепок, огромный фрагмент одной из стен здания с чудовищным грохотом обрушился наружу, засыпав весь двор обломками гранитных плит и кирпича.
А над всем этим реял дирижабль, с каждой секундой поднимавшийся все выше. За ним тянулась оборванная взрывом якорная веревка. Грегор хохотал от счастья: его воздушный корабль летел прочь от проклятого собора и тех мерзких существ, которые окружили его кольцом. Набрав нужную высоту, он повернул дирижабль на север и до упора выжал рычаг скорости.
Он не мог слышать тех кровожадных воплей, с какими монстры прорвались внутрь ограды сквозь пролом в воротах и влились в собор, как струя отравы. Мрачные силы, разбуженные церемониальным действом в стенах храма, с неодолимой силой влекли к себе чудовищ. И они откликнулись на этот призыв, устремляясь к бреши в ограде и просачиваясь сквозь нее сотнями — тени, уроды, вампиры и призраки. Они подпрыгивали от радости, они кувыркались, и плясали, и подвывали от счастья. Это был их праздник, ночь их полного и окончательного торжества.
Что сказал Пайк Тайна появления нечисти Все конченоРаздался шорох, потом громкий треск, оглушительный хлопок, и Таниэль повалился на пол.
Эхо выстрела прокатилось по всему огромному залу, так что участники церемонии невольно вздрогнули, но не прервали своего заунывного бормотания, поскольку знали, чем чревато нарушение хода столь важного обряда. Им было известно, что в собор пробрались посторонние. Звуки отдаленной перестрелки также не ускользнули от их слуха. Когда очередной выстрел раздался уже под сводами зала, участники церемонии лишь покосились по сторонам и, убедившись, что никто из них не пострадал, продолжили чтение. Опасность миновала. Тэтч осталась недвижима. Члены Братства должны были завершить обряд, чего бы им это ни стоило. Даже если их начнут убивать по одному, оставшиеся обязаны докончить начатое. Если прервать обряд на этой столь поздней стадии, последствия могут быть чудовищными — сознание участников померкнет, как солнце во время затмения, и ничто уже не в силах будет его воскресить.
Точно так же они еще прежде не обратили внимания на вскрик Элайзабел, на голоса, которые доносились до них с галереи в течение нескольких последних минут, даже на оглушительный грохот, раздавшийся снаружи, и взрывную волну, которая проникла в зал и едва не опрокинула одну из жаровен. Взрыв. Где-то неподалеку. Лица членов Братства под зеркальными масками покрылись холодным потом. Стоило этой жаровне упасть, и все было бы кончено. Даже столь незначительное происшествие могло помешать ходу птау-эс-майк.
Доктор Маммон Пайк прицелился из своего пистолета в лоб Кэтлин Беннет.
— Дорогая мисс Беннет, я ведь предупреждал его, чтобы он не пытался сопротивляться.
— Вы его застрелили! — рыдала Элайзабел.
— Да, похоже, что так, — сдержанно кивнул Пайк. — Пусть это послужит для вас доказательством того, что слов на ветер я не бросаю.
Когда от взрыва во дворе храма массивное здание дрогнуло, Пайк на секунду потерял равновесие. Таниэль попытался воспользоваться этим и бросился на него, но, хотя охотник и умел двигаться очень быстро, Пайк оказался проворнее — он успел вскинуть свой семизарядный американский револьвер и спустить курок. Пуля попала Таниэлю в живот, прошла навылет и застряла в стене — темная точка в центре паутины кроваво-красных трещин.
Элайзабел бросилась к юноше и опустилась возле него на колени в порыве защитить его, помочь ему — но сейчас она мало что могла поделать. Кэтлин стояла подле, взгляд ее метался от неподвижно лежащего Таниэля к Пайку — охотница не собиралась сдаваться. Если ей представится шанс отомстить, она его не упустит.
Таниэль застонал и попытался встать.
— Нет-нет, Таниэль, не делай этого! — взмолилась Элайзабел.
Однако уговоры на него подействовали, и тогда она молча подставила ему плечо.
С помощью девушки Таниэль поднялся на ноги и посмотрел в лицо Пайку. Когда охотник заговорил, Кэтлин с Элайзабел с ужасом заметили, что изо рта у него течет тонкая струйка крови.
— Этот урок я не скоро забуду, доктор, — сказал он с гримасой боли. Отверстие в его одежде было едва различимо, но кровавое пятно на левом боку быстро расплывалось.
