Расспросы вызвали бы у караванщиков вполне понятное любопытство, и в конце концов она ушла в комнату, которую делила с несколькими мужчинами. Нетандо был явно смущен тем, что не сумел поместить ее отдельно, но она понимала, что места в маленькой гостинице не хватает, и общество других ночлежников не угнетало ее. Она окружила себя чарами и казалась бы этим людям мальчиком даже в том случае, если бы у них на глазах кормила грудью младенца. Она проверила это, раздевшись догола и подойдя, в свою очередь, к умывальному тазу. Кто-то отпустил грубую шутку насчет пушка на лобке у юнцов – шутку, понятную, как видно, только мужчинам, поскольку до Камалы смысл не дошел, – но больше никто ее не рассматривал. Этот нехитрый обман при всей своей безыскусности все же доставил ей удовольствие.
Утром ей опять не удалось повидаться с Талсином. Времени хватило только на то, чтобы поесть, посмотреть, не поджидает ли их кто за воротами (там никого не было), и занять места – она свое, Талсин свое.
Несколько часов они ехали вдоль горного хребта все в таком же густом тумане. Вскоре Нетандо велел дозорным не уезжать далеко – все равно ничего не видно. Купец, судя по всему, полагался не на их глаза, а на ее колдовскую помощь. По карте, которую он показал ей вчера, Камале было известно, что скоро они окажутся среди крутых гор, а после дорога пойдет под уклон, в хитросплетение долин и многочисленных речек, к нескольким проходимым для них перевалам. В этих краях угроза нападения была самой большой, особенно в узких ущельях, где караван растягивался тонкой вереницей, а разливающиеся внезапно потоки были не менее опасны, чем шайки разбойников. За наводнениями следить было просто, и Камала уже засекла одно, назревавшее с самого утра, а вот за злоумышленниками – труднее. Ясновидение – самое трудное из магических искусств, ведь судьбы человеческие поддаются разгадке лишь незадолго до исхода того или иного события, но она и с этим справлялась неплохо. Если кто-то вознамерится напасть именно на их караван, она это почует. Со случайным нападением дело обстоит несколько хуже, но Нетандо об этом знать не следует.
В середине дня они устроили короткий привал. Слуги Нетандо поставили пару больших навесов, чтобы люди передохнули от бесконечной мороси. Высившиеся вокруг горы хотя бы немного защищали от ветра. Работники Урсти кутали свои повозки в два слоя промасленных кож, оберегая запечатанные воском ларцы с бесценными пряностями и благовониями.
Когда они двинулись дальше, дождь, словно только этого и дожидался, полил вовсю. Камала, все время ловившая одним колдовским ухом движение подземных вод, предложила Нетандо увести караван повыше, и он подчинился без разговоров. То, что она так запросто распоряжалась чужими жизнями, вселило в нее странное ощущение могущества. Но постоянно следить за возможным неприятелем, за дождем, за оползнями и всем прочим было очень утомительно.
Ей стало трудно сосредоточиваться, и она едва не пропустила вспыхнувший впереди свет.
Дождь лил плотной стеной, но ей померещилось что-то на дороге – не материальное препятствие, а именно… свет. Непонятно откуда идущий и не отбрасывающий тени.
Помедлив, она застучала в стенку кареты.
– Останови лошадей. – Кучер испуганно покосился на нее, но без приказа хозяина останавливаться не стал. – Останови! – вскричала она.
Нетандо открыл окошко и выглянул. То ли он так крепко уважал ее чародейскую силу, то ли по ее лицу увидел, что дело безотлагательное, но он тут же закричал что-то на чужом языке, и возница натянул поводья, чуть не сбросив Камалу с козел. Черные стражники, передавая приказ друг другу, тоже осадили коней. Стали и повозки Урсти, меся деревянными колесами грязь.
– В чем дело? – спросил Нетандо.
– Сам не знаю пока. – Не сводя глаз с непонятного света, Камала слезла на дорогу, раскисшую от дождя – хорошо все-таки, что она не носит женского платья, – и пошла вперед, к месту ярдах в десяти от головных всадников. Кони беспокойно перебирали копытами, чуя неладное, но не зная, что делать.
Приблизившись к источнику света, Камала сообразила, что только одна и видит его – другим это недоступно. Удивляться тут, собственно, нечему. Колдовским Глазом она была наделена с самого детства, еще до того, как поступила в учение к Итанусу. Всегда видела следы там, где ворожили простые колдуны и магистры.
Здесь перед ней тоже был такой след.
Магия осталась и на размокшей земле, и на древесных стволах, точно покрытых светящимся мхом. Даже листья блестели не только от дождя, хотя сквозь туман разглядеть это было трудно. Кто-то, возможно, излил чары прямо на землю, и растительность частично впитала их. Но зачем делать это здесь, в пустынных горах? С какой целью?
Зная, что охрана пристально наблюдает за ней, Камала протянула руку к светящемуся пятну. Руке стало тепло, на языке появился вкус магии. Больше ничего. Она сделала шаг вперед и стала на заколдованную землю – настороженная, готовая отразить любой колдовской выпад. Опять-таки ничего. Ее ноги не ощутили никакой разницы между мерцающим участком и близлежащей дорогой, дождь шел не переставая. Чары – какими бы они ни были, – безусловно, достигли своей цели давным-давно, и за людей, которых она охраняла, можно не опасаться.
Она исследовала пятно со всей тщательностью, предупредив, чтобы никто к ней не подходил – Нетандо к этому времени вышел во главу каравана, Урсти присоединился к нему, – но не обнаружила ничего, внушающего тревогу. Заколдованное место простиралось ярдов на сто, а потом обрывалось столь же внезапно и необъяснимо, как начиналось. Камала прошла его из конца в конец, однако ее присутствие не вызвало никакого магического движения. Ни здесь, ни рядом не чувствовалось вообще никакой угрозы, включая разбойников. Нетандо напрасно опасался этого отрезка дороги. Караван может спокойно следовать своим путем дотемна, пока не укроется в стенах другого приюта, а утром и дождь, и опасная местность окажутся позади.
Она вернулась назад, ободряюще кивнув охранникам. Воинов, которые долго смотрели, как она разглядывает непонятно что, это не особенно успокоило. Талсин пожирал ее глазами как завороженный.
– Чье-то старое колдовство, – доложила она Нетандо и хотела уже махнуть рукой, дав знак ехать дальше, но остановилась.
– Что случилось? – забеспокоился Урсти. Свечение появилось теперь и на ее коже. Очень слабое, такое, что не всякий магистр заметит, – но ее природный Глаз ошибиться не мог.
Полно, не волнуйся, шепнул ей внутренний голос.
Чары, которые она сочла давно остывшими, оставили на ней свою метку. Вопрос о том, как такое возможно, на миг озадачил ее, но тревога тут же прошла, сменившись полным спокойствием. Это пустяки, отголоски былого. Ни ей, ни ее спутникам волноваться не о чем.
