— Де Койн, ты не пойдешь ни на одном из этих кораблей, — неожиданно заявил Иджин.
— Ты тоже, — не задержался я с ответом. — Кстати, топоры? Что там у нас с топорами?
— Какие топоры? — удивился он.
Какие, какие, нет у ваших кораблей кингстонов, придется топорами днище рубить. Не утопим их, вся затея насмарку, только подставимся.
— Артуа! — голос у дир Пьетроссо прозвучал с веселым изумлением. — Не нужно никаких топоров, достаточно будет взорвать заряд пороха в нужном месте.
Ну да, конечно. Ты же у нас специалист по захвату кораблей, вероятно, знаешь, как их и утопить легче.
Я не опасался, что мы не успеем, и эскадра Табриско уйдет. Если они не ушли с вечера, то вряд ли смогут уйти раньше утра. Город пал, и теперь по его улицам разгуливают победители. Собрать их ночью, когда вокруг столько соблазнов…
Когда они чувствуют свою безнаказанность и могут делать все, что им в голову взбредет. Все, что только вздумается и за что никто их не призовет к ответу. Нет, такое невозможно…
…'Плохая девчонка' легла на грунт с сильным креном на левый борт, но вытянула свои мачты в сторону фарватера. 'Чивандес' погрузился удачней не придумаешь, именно там, где и советовал Гиун Кничер. Чуть в стороне от них сел на мель трехпалубный корабль Табриско и теперь с него на шлюпке завозили якорь, чтобы попытаться с помощью кабестана выбраться на глубину.
Нам удалось перекрыть фарватер, но и тех табрисцев, что оставались в море, должно было хватить на то, чтобы потопить все наши корабли.
Сбросив паруса, чадил черным дымом 'Дар Судьбы', и его команда лихорадочно боролась с пожаром. Получив пробоину и огромный дифферент на нос, пыталась выброситься на берег 'Невеста Ветра' капитана Дойнта Гулера. Человека, который на военном совете на борту 'Мелиссы', так и не произнес не слова, и только согласно кивал головой.
'Сюрприз Ренуаха' Гиуна Кничера переплелся снастями с табриским кораблем, и там шла ожесточенная схватка. Кничер взял на борт часть экипажей с покоящихся теперь на дне фарватера кораблей, и очень надеюсь, что они помогут справиться ему с ним.
На внешне рейде их оказалось восемь, восемь кораблей Табриско и три из них были линкорами, имевшими по три орудийных палубы. Один уже тонул, как тонул и другой, двухпалубный. Третий табрисец остался без бизани, но пока весь наш успех в этом и заключался.
'Морской Воитель' находился мористее, атакуя пушечными залпами линкор Табриско, пытаясь не угодить под ответный огонь.
Я не отсчитывал секунды между залпами 'Мелиссы', но, по-моему, даже Нельсон гордился бы такими канонирами и комендорами.
'Мелисса' получила множество пробоин в парусах, перебитая ядром верхняя часть фок-мачты висела на такелаже, что не прибавило ей ни маневренности, ни скорости, но она упорно шла вперед, целясь носом в высокую корму корабля Табриско.
Вокруг меня, в кирасе и шлеме, сгрудились все мои оставшиеся люди, с которыми я пришел в Скардар: Прошка, все ещё прихрамывающий Гриттер, Бронс и Трендир. И все мы готовились к тому, чтобы оказаться на палубе вражеского корабля, когда приблизимся к нему достаточно близко. Клемьеру там не место, а Фред нужен здесь, на мостике, где без меня можно спокойно обойтись. На мостике находился и дир Пьетроссо, в полном боевом облачении, и с пистолетами, утыканными за широкий пояс.
В голове у меня, как и обычно в таких случаях, висела пустота и ещё тягомотное ощущение неприятной, нежеланной, но такой необходимой работы, которую невозможно переложить на чужие плечи.
— Они уходят, Артуа! Они уходят! — кричал Иджин. — Посмотри на горизонт!
Когда я посмотрел на северную часть горизонта, то увидел то, что уже отчаялся увидеть: множество крохотных пятнышек далеких парусов.
— Но этот корабль — мой и я возьму его! — Взгляд Иджина был устремлен на приближающуюся корму табрисца.
'Вот и отлично, дир Пьетроссо, вот и отлично. А я, пожалуй, останусь. Сейчас от меня лично не зависит уже ничего. И мне так хочется вернуться в Империю и увидеть её'.
Я со стуком открыл двери в кабинет Иджина — не помешаю?
Вообще-то дир Пьетроссо находился в моем подчинении, но это на борту 'Мелиссы', а в его доме я всего лишь гость.
Иджин в глубокой задумчивости сидел за письменным столом, положив руки на ворох каких-то бумаг.
— Нет, нет, Артуа, проходи и присаживайся, мне как раз хотелось бы с тобой поговорить.
Кресел в его кабинете было три, и я удобно расположился в одном из них, в том, что стояло наискосок от стола, и куда не падали лучи предзакатного светила. Помолчали.
Сюда я зашел по делу, мне хотелось кое-что уточнить, но видя его состояние, решил немного повременить. Дело мое касалось сущего пустяка, а весь его вид говорил о том, что-то его гложет, причем гложет сильно. Так что сначала будет лучше выслушивать его, глядишь, чем и смогу помочь.
Он мне нравился, Иджин дир Пьетроссо, за внешней бесшабашностью которого легко читался недюжинный ум. Но в тот момент он совсем не походил на самого себя. Обычно так выглядит человек, мучительно ищущий ответ на трудный вопрос и никак не могущий его найти.
Ну давай, колись, нельзя держать в себе то, чем можно рассказать, стоит с кем-нибудь поделиться и станет намного легче.
В том случае, конечно, если можно поделиться. Ведь бывает, что такой груз приходится нести всю оставшуюся жизнь. Это, наверное, и называется: скелет в шкафу. Но вряд ли у него сейчас такой случай.
Словно услышав мои мысли, дир Пьетроссо передал мне исписанный лист бумаги, благо для это ему достаточно было протянуть руку.
Письменный язык Скардара отличался от того, что принят в Империи, но понять суть написанного мне все же удалось. И я понял, что явилось причиной мерзкого настроения Иджина.
— И что, письмо попало тебе в руки в том виде, в котором я сейчас его и вижу?
Если это действительно так, то цена ему ломаный грош.
— Конечно же — нет, де Койн. — Голос у дир Пьетроссо был под стать его виду: мрачный и уставший. — Вот, можешь полюбоваться сам.
Я встал, подошел к столу и посмотрел на другой лист, почти полностью заполненный буквами без всяких интервалов между ними. Так, это шифрограмма, но где для нее ключ?
Ключ оказался в руке Иджина и представлял собой трафарет с тремя маленькими сквозными окошечками.
— Смотри, Артуа. Сначала приставляем трафарет к правому нижнему углу письма, затем…
Я отмахнулся, объяснений не нужно. Нисколько не сомневаюсь в том, что послание расшифровано правильно. Потом подошел к открытому окну, уставившись сквозь него невидящим взором.
