И над залом разнесся безумный, безразличный смех Кая. Пашка продолжал плакать. Он присел и посмотрел на лицо своего отца. В сказке слезы Герды извлекли зеркало, но мальчик сомневался, что это произойдет и сейчас. В отражении куска зеркала торчащего из глаза, он видел себя, а на заднем плане стояли высокая женщина в ледяной короне и Кай. Пашка повернулся, но никого не увидел. Он опять взглянул на кусок зеркала. Теперь позади стоял Шелковый Человек. На груди Никодима на цепочке висел маленький серебряный ключик. Этот ключ был нужен Шелковому Человеку с самого начала. Все остальное просто игра, чтобы освободить ветер. Он встал на колени, и ногу что-то кольнуло. Ножницы Атропос! Он совершенно забыл о своем оружии. Наверное, Кай не знал, что они у него есть. Наверное, Шелковый Человек не упоминал об этом. Пашка достал их. Теперь это его последняя надежда. Он аккуратно раскрыл ножницы и постучал папу по плечу.
— Чего тебе?! — спросил Никодим, поворачивая голову. Такое знакомое и такое далекое лицо смотрело на мальчика с раздражением и злостью
— Прости папа если у меня не получится. — сказал мальчик.
Он протянул ножницы, пытаясь действовать как пинцетом. Но как только он дотронулся до зеркала…
Пашка ожидал, что у него ничего не получится, ожидал, что получится, и он сможет достать зеркало, ожидал, что ножницы разрежут осколок. Ожидал всего, но только не того, что произошло. Стоило ножницам Атропос дотронуться до зеркала, как оно растаяло подобно льдинке, а ножницы нестерпимо раскалились. От внезапной боли Пашка выронил их, и они, с шипящим звуком, ушли под лед. Последнее что Пашка видел, как они раскалились докрасна. И тут посреди замерзшего озера разразился ад.
— Что происходит?! — прозвучал строгий женский голос сверху. — Кай!
— Я не знаю моя королева. — голос Кая из надменного стал растерянным.
Пашка отпрыгнул от отверстия в форме ножниц, потому что из него полыхнул огненный фонтан. Однако это не спасло мальчика от огня. Фонтан тут же взорвался и объял пламенем весь зал. Но как ни странно пламя не обжигало. Оно растапливало лед да, но не обжигало. Пашка увидел, как второй кусок зеркала в груди Никодима растаял, и в глазах отца появилось осмысленное выражение.
— Паша? — пробормотал отец.
— Папа! — крикнул Пашка. Но крикнул в пустоту. Никодим исчез. Точно так же, как исчезал Шелковый Человек — внезапно, вроде его кто-то стер.
Пашка посмотрел по сторонам. В глазах и сердцах людей таяли зеркала. На их лицах появлялась целая гамма чувств. Сначала боль, потом удивление, потом прозрение и наконец, радость. А после они исчезали. Исчезали целыми пачками. Огонь продолжал бушевать, плавя зеркала и освобождая пленников. И до Пашки дошло, что люди просто просыпаются. Они освободились от чар Снежной Королевы и теперь просыпаются. Но почему? Почему ножницы Атропос растопили их? Подобные пламенные представления Пашка видел только в Огненном Царстве. И там же на какое-то время ножницы находились у Хранителя, а отдал их ему сам Шайтан. Значит, Пашка стал почтальоном не одной посылки, а двух.
Но вот фонтан перестал бить и Пашка увидел, что сидит на каменном полу. Озеро льда полностью высушило пламя из Огненного Царства. От ножниц Атропос осталась только лужа расплавленного металла. Пашка стоял один в огромном помещении. Но ненадолго. Дверь, через которую он вошел, отворилась, и в помещение вошли две фигуры. Мужская и женская. Кай и Герда.
В главном госпитале Совгавньского района, в маленькой палате мужчина, спавший почти два года, открыл глаза. Сначала черно-белого цвета, но потом вся зелень вернулась в них и Николай, он же Никодим, очнулся.
— Паша. — пробормотал он.
И тут же сел. Все тело скрутило болью. Спина затрещала, а атрофированные мышцы не захотели повиноваться, но он все же смог сесть. Потом свесить ноги на пол и попробовать встать. С первого раза не получилось, и он упал, разбив капельницу. Не получилось и со второго раза, но с третьего, опираясь о стену, он поднялся и пошел к выходу. Он шел по пустынным коридорам, голова кружилась, но он шел. Он знал — его сын в опасности.
Николай прошел мимо регистратуры, там никого не оказалось и, слава богу. Врачи ни за что не позволили бы больному, после двухлетней коммы, ходить. Он прошел к выходу. Возле крыльца стояла машина. Николай узнал ее — джип главного врача. Никодим, шатаясь, прошел к ней и вздохнул с облеганием. Он увидел, что двери открыты, а ключи в замке зажигания. Он и не знал насколько ему повезло. Главврач просто забыл в госпитале кое-какие бумаги и вернулся на пару минут, чтобы забрать их. Он не посчитал нужным закрывать машину, или доставать ключи. Зачем? Госпиталь находится в отдалении от населенных пунктов — жулья здесь нет. Николай повернул ключ — машина завелась, и он нажал на акселератор.
Маринка мирно спала, когда услышала два коротких звонка. Так звонили только члены их семьи, и она подумала, что это Пашка. А кто еще? Наверное, с другом поругался. Она спросонок подошла к двери и, не спросив кто там, открыла ее. Сначала она испугалась, увидев бледного, тяжело дышащего мужчину, и уже хотела захлопнуть дверь, когда поняла, кто перед ней.
— Папа? — не веря своим глазам, сказала девушка. — Папа это ты. Папа!
Маринка набросилась на отца, заключая в объятья, и тот чуть не упал.
— Подожди дочка. — пробормотал Николай пытаясь справиться с отдышкой.
— Но почему ты здесь? Ты что, очнулся и сбежал из больницы? Это ты зря, ты посмотри на себя. Ты же выглядишь как…
— Марина! — прервал ее отец. — Где Пашка? Это очень важно, где он?
— У друга.
— У какого?
— У Андрея, кажется, не знаю.
— У него есть телефон?
— Нет. Пашка сказал что…
— Блин! Нет наверное никакого Андрея. Но почему он не прошел отсюда? — пробормотал Николай.
Тут из Пашкиной комнаты вылетел Тим. Он тоже бросился к Николаю, пытаясь его облизать.
— Тим, мальчик мой. Может он приведет нас к нему? Ах, если бы я мог сейчас заснуть.
— Пап с тобой все в порядке? — с сомнением посмотрела на него Маринка.
— Со мной все, а вот твой брат в огромной опасности. Надо обыскать его комнату.
— Зачем?
— Быстро! Ищи все, что может быть необычного. Я пока переоденусь. Господи еще и эмиссар в поселке. Только бы не опоздать.
Маринка не понимала, что произошло, но послушалась отца. Она пошла в Пашкину комнату и стала шарить по шкафам, потом в пуфике. Вскоре к ней присоединился отец. Он надел старые джинсы, рубашку и кроссовки.
— Ну где же, где же… — бормотал Николай.
— Пап может это?
Маринка стояла с мятой бумажкой, которую нашла между подушками дивана. Николай тут же выхватил у нее листок и забормотал.
