– Нож мой! У меня в сундуке есть и другие аланзанские предметы. У Аделаиды вы ничего не найдете.
– Тогда арестуйте его! – буйствовал Уоррен. – И ее как сообщницу – за нападение на меня!
– Это он на меня напал, – парировала я, продемонстрировав свою разорванную одежду. – Он взял меня на мушку и хотел изнасиловать. Я защищалась!
Уоррен был бледен и покрыт испариной, несомненно, страдая от раны и потери крови, но не сдавался.
– Она меня сюда позвала! Она – бесчестная девка: спала с Торном… и со всеми желающими! А теперь она хитрит и возводит на меня напраслину! Лживая шлюха! Вы ведь не поверите вульгарной простолюдинке?
Сайлас немного растерялся, и я его не винила. Я и сама поняла, что именно Уоррену все может сойти с рук. Он – губернатор колонии. А кто я такая? Мне вспомнились слова, которые однажды произнес Седрик: дескать, я не представляю, каково это – жить без престижа аристократки… но еще Седрик добавил, что в моем происхождении заложена такая сила, которой я даже не осознаю!
Я выпрямилась в полный рост и постаралась принять самую величественную позу, на какую только была способна.
– Я повторяю еще раз: он на меня напал. Вероятно, вы мне не поверите, но я утверждаю следующее: я не отношусь к так называемым «вульгарным простолюдинкам». Я – леди Элизабет Уитмор, графиня Ротфордская с наследственным правом.
Глава 28
Мы знали, что путь в Триумфальный через залив должен быть гораздо проще, чем дорога по суше. Однако мы вернулись не сразу: Седрик получил слишком серьезные травмы. Сайлас Гаррет изрядно намучился, наблюдая одновременно за нами, Уорреном и его наемниками. В итоге он нанял собственных людей из числа тех, кто искал работу в Белой Скале – и поручил им временные обязанности служителей закона. Нескольких из них Сайлас взял с собой, дабы препроводить Уоррена и его сообщников в Триумфальный. Меньший отряд он оставил в Хэдисене, чтобы мы с Седриком оставались под присмотром, хотя мы вряд ли могли бы пуститься в бега.
Когда Сайлас возвратился неделю спустя, мы услышали о его прибытии от врача, который регулярно навещал Седрика, проверяя его состояние.
– Я сказал мистеру Гаррету, что вы можете ехать, – сообщил нам доктор. – Он собирается увезти вас обоих завтра.
Мы сидели во дворе фермы Маршаллов под вечерним солнцем. Седрик полулежал в шезлонге, изготовленном самим хозяином. Глаз у него уже открылся, а синяки поблекли, оставив желтоватые следы. Левая рука Седрика покоилась на перевязи: ей предстояло заживать еще несколько недель. Еще у него была сломана пара ребер, но лечились они самым примитивным способом: врач просто стянул грудную клетку Седрика тугой повязкой и велел ему не напрягаться.
– Ехать? – возмутилась я. – В таком состоянии?
– Самое страшное позади, – ответил доктор. – Опасности для жизни нет. Будет ли в пути некомфортно? Вероятно, особенно если не соблюдать осторожность. Но морское путешествие – пустяк по сравнению с переездом по суше.
– Я в порядке, – сказал Седрик и накрыл мою руку ладонью. – И нам надо поторопиться. Уоррен оказался в Триумфальном раньше нас, и это плохо.
Мы частенько обсуждали данный вопрос. Уоррен Дойл находился в Триумфальном, а значит, у него была масса возможностей придумать правдоподобную легенду о происшедшем и заручиться поддержкой влиятельных друзей.
– И еще… – Врач явно смутился и поспешил отвести от меня взгляд. – Мистер Гаррет велел передать вам, что его напарник приехал в Триумфальный с вашим портретом. Сходство безупречное, ваше… сиятельство.
Я вскинула руку:
– Полно вам! Это уже лишнее. Называйте меня Аделаидой.
Напоследок врач дал Седрику несколько советов и лекарства, которые должны были ускорить его выздоровление.
Когда он ушел, я положила голову Седрику на плечо.
– Итак, тайна открылась.
– О которой из множества наших тайн ты говоришь?
– Сам знаешь. О том, кто я такая. И кем я была. – Я вздохнула. – Но если напарник Сайласа это уже подтвердил, то, возможно, мое слово будет иметь больший вес. Но теперь я стану мишенью для любого, кто понадеется получить от бабушки вознаграждение.
– Никому не говори, что мы женаты! – тихо произнес Седрик и пристально посмотрел на меня.
– Но ведь в этом весь смысл! – возразила я. – Если во мне признают сбежавшую графиню, можно будет надеяться на справедливый приговор.
Он покачал головой.
– Ты – главная фигура в судебном процессе, и тебя будет оберегать Сайлас. А наш запасной вариант был составлен до того момента, как во мне признали еретика. Меня и будут судить. Если тебя назовут моей законной женой, то ты автоматически станешь для них аланзанкой. Я не допущу, чтобы тебя вздернули на виселице вместе со мной.
– Хватить болтать ерунду! – прорычала я. – Тебя оправдают, а Уоррен получит по заслугам.
Однако на следующий день, когда мы поплыли в Триумфальный, я не чувствовала прежней уверенности. Хэдисен являлся зарождающейся колонией, и в Белой Скале даже не имелось суда, который мог бы разбирать столь серьезное дело, поэтому всем участникам столкновения на золотом прииске приказали прибыть в Денхэм. Наше положение было незавидным: Уоррен давно оброс связями в Триумфальном, а аланзанская вера была незаконной и в Денхэме, и в Хэдисене.
Корабль пришвартовался в Триумфальном ближе к вечеру, и уже в гавани мы с Седриком были вынуждены расстаться. Седрику в течение судебного разбирательства предстояло находиться в заключении, и меня мало утешало то, что Уоррен со своими подручными тоже был под стражей.
– Я не бесчувственное бревно, ваше сиятельство, – заявил Сайлас.
«Ладно, пусть он меня так и называет», – подумала я. Если мой титул поможет нам с Седриком, я воспользуюсь своим законным преимуществом.
– Я прослежу за тем, чтобы о нем позаботились. И приглашу к нему врача, – добавил Сайлас.
– Спасибо, – отозвалась я.
Сайлас дал нам возможность попрощаться, и я нежно пожала руку Седрика: я не могла забыть ни на минуту о его физических травмах.
– Мы справимся, – пообещала я. – Я найду способ.
– Я верю в тебя.
В его тоне прозвучала лихая бравада, но выглядел Седрик потерянным. Я поцеловала его в губы, не заботясь о том, что за нами могут наблюдать. А когда подчиненные Сайласа увели моего мужа прочь, я смотрела им вслед, пока Седрик не скрылся в толпе моряков и торговцев, сновавших по пристани.
– Мисс, – обратился ко мне один людей Сайласа, – мистер Гаррет велел нам проводить вас, куда вы скажете.
Я пожала плечами. Прежде я не задумывалась ни о чем, кроме судьбы Седрика, – а сейчас угодила в парадоксальную ситуацию. После стольких лет жизни, ограниченной чужими правилами и желаниями, я получила полную свободу! Я могла идти куда глаза глядят, вот только мне этого не хотелось.
У меня не было ни дома, ни денег, ни родных.
Но у меня оставались подруги.
– Отведите меня в «Глициниевую лощину».
* * *
Разумеется, приняли меня без особого тепла. Джаспер выскочил из своего кабинета, как только мистрис Калпеппер объявила о моем появлении.
Торн-старший незамедлительно наставил на меня указательный палец.
– Нет! – выпалил он. – Мне плевать, что у тебя якобы есть титул! Нечего сюда приползать после того, что ты устроила. Ты все разрушила! И не пытайся оправдаться.
– А я и не пытаюсь, – промямлила я. – То есть… мне просто негде жить.
Вокруг нас уже собрались мои прекрасно ухоженные товарки, и мне стало стыдно своего неряшливого облика. Среди пришедших маячил и Чарльз. Его возвращение в Осфрид для набора новых жемчужин отложили из-за недавних событий.
– Джаспер, послушай меня! – затараторил Чарльз. – Аделаида – наш бриллиант, и она вполне может стать членом нашей семьи, когда жуткая история с Седриком завершится!
Джаспер возмущенно набросился на брата.
– История с Седриком? Моего сына будут судить за еретические взгляды и за нападение на губернатора! Завершиться она может лишь одним способом, и ты знаешь, каким!
