Шакр, десятник стражи.
Колин‑то уехал, а дракон остался.
Я вздохнул, собираясь с силами, прокашлялся — и обратился к хищнику.
— Ты меня понимаешь?
Кивок.
— Слышь… ты бы рядом пошел, пока мы этих до замка не доведем?
Еще один кивок.
— А если кто сбежать соберется, ты его… тогда сразу когтями, ладно?
Говорил я громко, народ все слышал, а уж когда дракон вытянул лапу со здоровущими черными когтями и повертел ей — несогласных не осталось. Я подумал — и намотал конец веревки, которой был связан Ройл, на лапу дракона.
— Ты его сразу не жри. Но ежели соберется сбежать…
Пасть распахнулась. Я поперхнулся. Ройл заскулил, тщетно пытаясь отползти подальше, но дракон не стал его есть. Так, продемонстрировал набор ножей для разделки — и потянулся как кот — от передних лап к задним. Потом дождался, пока я закреплю веревку — и ей–ей, не вру, подтолкнул Ройла когтем в спину. Тот взвизгнул — и быстренько заковылял по направлению к замку. Оно и понятно, лучше уж своя темница, чем дракон, которому непонятно что надо.
Зая.
Мать Колина была очень плоха. Я ее не осматривала, но запах чувствовала. Если она пару дней проживет — уже чудо будет.
Горячка, истощение, пещера, может, там и от ударов еще чего повреждено — надо осматривать. Но это я сделаю, когда доберусь до замка. Надо доставить туда Шакра, проследить, чтобы Ройла крепко заперли, а потом удрать в лес — и там перекинуться в зайца. И опять своими ножками…
Или не в лес?
Там ведь по следам могут многое понять, ни к чему такое. Вот если где‑нибудь на пляже попробовать перекинутсья обратно… а если я не смогу?
Если я теперь не перекинуть в зайца?
Значит, приму человеческую форму и ночью вернусь в замок, к Колину.
Это не страшно. Он меня будет любить в любом виде, он замечательный.
Колин.
Когда я спешился во дворе замка и снял мать с седла — в шоке были все. Ее ведь действительно считали погибшей — Ройл в свои планы никого не посвящал. Возможно, Дайрин, наверняка — своих пиратов. Но и только. А в остальном — а кого еще? Слуг? Крестьян?
Замковую стражу?
Смысла нет.
Чтобы крутить крупные дела, нужна небольшая команда. А расширение круга посвященных ведет только к увеличению сплетен, отнюдь не дел.
Поэтому живая лайри Ларина оказалась для всех неожиданностью.
— Колин!!! Что…?!
Лайри Элерия словно нутром чувствовала — потому что оказалась рядом, едва я спешился. И я осторожно отцепил мать от седла.
— Лайри Элерия, прошу вас…
Горло перехватило.
Лайри посмотрела на лицо матери, словно сначала не узнавая, а потом…
— Том, Фарк, идиоты, сюда, живо, помогите перенести лайри в комнату господина!!! — загремело на дворе. — Девки, грейте воду, тащите туда лечебные мази….
Слуги забегали вспугнутыми тараканчиками. Я сжал руку лайри.
— Позаботьтесь о ней, пожалуйста. Я тут не помогу…
— Я постараюсь, — лайри Элерия посмотрела на меня сочувственным взглядом — и тут же переключилась на слуг.
— А ну осторожнее, идиот! Ты что, благородную лайри как дрова тащишь, привыкли у себя в деревне вязанки хвороста ворочать!
Я вздохнул, проводил маму тоскливым взглядом — и принялся тоже раздавать приказания. Надо бы проверить темницы, подготовить их к использованию, опять же, цепи не полированы, а надо, надо…
Не могу же я на отчима надеть ржавые?
И…
— Колин?!
— Аделия! — расплылся я в улыбке. — Ну надо же, какая неожиданная встреча! — и тут же кивнул воякам на воротах. — Рик, Фрам, живо, взяли даму, сопроводили ее в комнату и приковать к чему‑нибудь потяжелее не забудьте. А то еще удерет…
— Колин!!!
— Лайри Аделия, я понимаю, что мое возвращение для вас — неожиданность. Но увы — ваш жених признался в покушении на меня и теперь будет отвечать за него перед королем. Да и женихом он быть не может, поскольку его жена — моя мать — до сих пор жива, хотя и больна, благодаря заботливому супругу. Фрам, я долго ждать буду!?
Мужчины переглянулись, подхватили Аделию под локотки — и потащили в замок.
Орать она начала на третьем шаге, выдираться — на пятом, но это ни к чему не привело. Я усмехнулся.
Итак, темницы…
А лучше… королевский гонец ведь еще не уехал?
Вроде как нет!
Та–ак…
Зая.
До замка мы добрались в глубокой темноте, уже ближе к утру, в предрассветный час. Я протянула Шакру лапу, намекая, что неплохо бы освободить меня от Ройла, а то последние три часа тот как–от нехорошо икал и похрюкивал. И шеей дергал… оглянуться пытался?
Наверное, я его нервировала. И почему бы? Я такая белая, симпатичная, добрая, и улыбка у меня обаятельная…
За время пути я успела многое обдумать — и вспомнить все легенды и сказания своего народа.
Драконы, да….
Они покоряли небеса и жили меж людей, потому что не зависели от полнолуния. Мы‑то зависим. Когда в небе светит полная луна — мы обязательно перекидываемся и мчимся в лес. А они не зависели.
Это радовало.
А еще драконы были благородны и умны. Они щедро делились мудростью — и люди были за нее благодарны.
Пока не…
Пришли жрецы Четырехликого — и драконы были объявлены детьми Раш. Нечистью. Нежитью.
Они исчезли. Растворились среди людей — но по преданиям, их кровь текла и в наших жилах. И любой из нас мог…
Любой, да не любой.
Как же это было…
Легче всего стать зверем.
Чтобы стать человеком надо подчинить себе зверя.
Чтобы стать драконом — надо остаться человеком.
Оч–чень вразумительно. Но сейчас я понимала эти слова лучше многих.
Зверем действительно легко. Как та же Лайса, как многие другие, которые теряли над собой контроль. Зверем быть легко и приятно.
Вторая фраза вообще не вызывала сомнений.
А вот третья…
Все считали ее бессмыслицей, но передавали от поколения к поколению, вместе с маловразумительными сказками о танце под луной, о сохранении девственности… почему?
А ведь все просто.
Дракон — он парит в небесах. Но это облик, который ко многому обязывает. Зверь–дракон это страшно, я уже поняла это, когда сожгла горячим дыханием того несчастного. Да и мое присутствие не добавляло здоровья людям.
Будь я подчинена своим инстинктам… я стала бы чудовищем.
Но я остаюсь человеком в любом облике. У меня человеческий разум, человеческие чувства… может, это и есть разгадка?
