— Шевелитесь! — перекрывая рев венедских глоток, прокричал Юнг. — Если хотите жить, бегите!
Древняя кольчуга, которую Зальх не успел подогнать, звенела и колыхалась. Зажатый в руке меч едва не пропорол бедро впереди бегущего воина, а щит бил по левому боку. По всему лагеря кипели жаркие схватки, но небольшой отряд Юнга в них не встревал и проносился мимо вспыхивающих шатров, беснующихся лошадей и сражающихся людей. Воины шли за тем, кто указывал им путь, а Густав понимал, что остановка равнозначна гибели.
Наконец, остатки тыловой конной сотни достигли центра, где вокруг знамени пфальцграфа собирались отряды. Здесь Седрик смог перетянуть кольчугу ремнем и сразу же встал в строй воинов, которые выдвигались навстречу противнику. Плечом к плечу с Зальхом стояли незнакомые люди, судя по всему, наемники. Куда делся Юнг и его воины Седрик не видел. Ночная суета раскидала всех в разные стороны, но, наверняка, товарищи по сотне были неподалеку.
— К бою! — разнесся над строем пехотинцев чей-то зычный голос.
Наемники выставили перед собой копья и прикрылись широкими щитами, и Седрика оттеснили во второй ряд к меченосцам. Сквозь щель между спинами людей юноша увидел наступающих бодричей и он ожидал, что язычники бросятся на германцев без всякого промедления. Однако венеды остановились и в немцев полетели невидимые на фоне темных небес стрелы, которых было очень много. Рядом с Седриком упал пораженный в шею воин, и юноша вскинул щит. В него тут же ударилась стрела, а следом еще две. Затем в первой шеренге свалился копьеносец и перед Зальхом оказался вражеский боец, пожилой мужчина в отличной пластинчатой броне и с шестопером в руках.
Щит Седрика опустился и его сотряс мощный удар. Левая рука, словно отсохла, но юноша не обратил на это внимания. Бывает. Так и должно быть. После чего его клинок метнулся в тело врага, но тот с легкостью отбил выпад германца и снова ударил Зальха. Железный шестопер с острыми гранями быстро проскочил над щитом германца и мог ударить благородного молодого человека в лицо. Это была бы мгновенная смерть, но каким-то чудом, не иначе, благодаря божественному проведению, Седрик смог уклониться и оружие венеда лишь слегка задело его левое плечо. Острая и резкая боль пронзила все тело юноши, и он громко вскрикнул. Бодрич снова занес свое оружие и приготовился добить его, однако Зальха вовремя прикрыл кто-то из наемников.
Снова Седрик оказался во второй линии и, стиснув зубы, он попытался прорваться вперед, навстречу врагам. Однако его оттолкнули раз и другой, а потом, по резкому сигналу трубы, бодричи отступили. Волна из облаченных в железо тел откатилась в темноту, и опять в германцев полетели стрелы, от которых Зальх прикрывался пробитым щитом. Оперенная летучая смерть пыталась добраться до него, но все было бесполезно. Потом обстрел прекратился, однако венеды не наступали. Лагерь полыхал сотнями огней, и больше всего их было там, где находился обоз с продовольствием. Мука и крупы, масло и жиры, вяленое мясо и солонина — все это превращалось в пепел или становилось совершенно непригодным для употребления в пищу. Отары овец и часть лошадей была угнана коварными и нечестными врагами в леса. Так что, по сути, войско лишилось почти всех своих запасов продовольствия, которое по весне необходимо настолько, что продолжение похода ставилось под большой вопрос.
Молодой Зальх понял это не сразу и сначала едва не закричал про славную победу. Но, посмотрев на хмурые лица воинов, а затем, прислушавшись к их разговорам, он решил, что если кому-то и присуждать победу, то только бодричам, которые не собирались уничтожать войско пфальцграфа Фридриха именно в эту ночь. Венеды могли позволить себе неторопливость, ибо у них с продовольствием все было в полном порядке, а войску католиков предстояло либо без славы вернуться домой, либо выйти на соединение с отрядами Хартвига фон Штаде и все же взять Зверин.
До утра больше никто не сомкнул глаз. К лесу были выдвинуты сильные отряды наемников, которых несколько раз обстреливали венедские стрелки. Рядовые воины собирали разбежавшихся по окрестностям лошадей и перебирали уцелевшие припасы. Остатки охранной обозной сотни вернулись к месту своей стоянки и Густав Юнг, не долго думая, ударил выживших молодых дворян мечом по плечу. С этого момента они стали настоящими рыцарями и первое дело, которое поручил им командир, это захоронение воинов своей сотни, а так же сбор всего сохранившегося и не украденного язычниками оружия и доспехов.
Рассвет наступил как-то внезапно. Сначала от озера накатила волна тумана и, спрятавшись в этой мутной пелене, бодричи нанесли еще один удар по лагерю германцев, только в этот раз не от леса, а со стороны Рерика. Врага отразили, но опять с немалыми потерями. Ну, а затем немного развиднелось, туман быстро рассеялся, и солнце озарило окрестности своим ярким светом.
К этому моменту мертвые воины были собраны и полтора десятка сервов и возниц, которых венеды не тронули, стали рыть общую могилу. Мягкая земля, которую вспарывали деревянные лопаты, темными кучками вылетала из большой ямы на поверхность, а Седрик стоял рядом. Он смотрел на тело Байзена, которому будто свинье, вскрыли горло прямо в его палатке, и думал о том, что война, как и любое дело, имеет свою некрасивую сторону.
Словно чувствуя или понимая, о чем размышляет свежеиспеченный рыцарь, стоящий за спиной юноши фон Юнг окликнул его:
— Седрик, хватит смотреть на мертвых. В этом нет ничего хорошего. Грязь, кровь и вонючие кишки, про которые не поют в балладах. Иди сюда.
Зальх подошел к Густаву. Следом появились Ребиндер и Лиделау. Ветеран смерил их суровым взглядом, а затем кивнул на гору из оружия и доспехов, усмехнулся и сказал:
— Выбирайте себе мечи и броню по вкусу. Впереди немало боев и хорошее вооружение вам понадобится.
— Но это ведь не наше, — разглядывая окровавленные кольчуги и панцири, произнес Ребиндер.
— Теперь ваше, потому что нашим друзьям на том свете железо ни к чему. Делайте, что сказал, и будьте готовы к тому, что вскоре мы продолжим наш путь.
Опытный Густав фон Юнг оказался прав. К полудню подошли отряды священнослужителей и наемной пехоты. Фридрих Саксонский и его приближенные приободрились, и когда войско схоронило несколько сотен мертвецов, было приказано продолжить наступление на Зверин. Германские отряды выходили на широкую дорогу, которая шла вдоль озера и Седрик фон Зальх, который так и не нашел своего мерина, зато получил превосходный панцирь Байзена и его шлем, а так же отличный стальной меч одного из воинов, зашагал на юг. Вот только шли германцы недолго. Всего через пару часов они уперлись в недавно построенную крепость, про которую никто не знал. Обходить ее пришлось бы по оврагам и дремучим чащобам, а взять укрепление немедленным штурмом, не представлялось возможным. Войско католиков остановилось, а ночью опять пришли венедские налетчики, и начался кошмар, который унес новые жизни, и продолжался до очередного рассвета.
