Оба ошеломлённо застыли. Чёрный Кир — потому что не поверил, что так может быть. Вадим — потому что почувствовал: клинок вибрирует, будто прижат не к плоти, а ударили им по такому весёлому певучему металлу. И стремительный промельк перед глазами: сухопарый, как журавль, Август сыплет в воду задорный кузнецкий смех. "Вадим был левшой! — сделал открытие Вадим. — А это тот самый меч! Они как раз его делали! Ого, вот это да! Весело — я узнал о нём, только когда перестала действовать правая рука!"
Чёрный Кир заговорил первым, хотя двигать нижней челюстью было опасно, и Вадим ослабил нажим на подбородок.
— Левая? С чего бы это вдруг?
— Претворяю в жизнь выражение "одной левой"!
— Выпендриваешься?
— Конечно. Не одному же тебе выпендрёж-шоу по-чёрному устраивать! Мне тоже иногда хочется! Ну, что? Мне, в общем-то, понравилось! Играем дальше?
Ногу назад, на спинку скамейки. Спрыгнул на газон — и вот уже скамейка разделяет их.
С тем же рычащим звуком Чёрный Кир взлетел на скамейку, чтобы прыгнуть сверху. А Вадим наконец понял, откуда впечатление, что вампир буквально летает: Кирилл где-то раздобыл лёгкий чёрный плащ, чем закончил образ идеального злодея. И ещё понял то, о чём Чёрный Кир, кажется, и не подозревал. Плащ этот замедлял его сверхстремительную скорость — на доли секунды, но задерживал. Плюс ко всему, одёжка здорово подводила хозяина не столько шурша в движении, сколько чуть ли не комментируя эти самые движения звуковым фоном. Или Кирилл не слышит производимого шума? Во всяком случае, Вадим теперь видел и слышал весь рисунок боя.
Пришлось тяжеловато. Игра для Вадима — для Чёрного Кира желание убить во что бы то ни стало. Тем более что дрался вампир двумя мечами — коротким и длинным.
Вадим знал, что многих мельканий Кириллова оружия Андрей, например, совершенно не видит. Вампир двигался как порывистый ветер. Вадим и сам угадывал его перемещения лишь по шороху плаща или по судорожному вздоху, когда Чёрный Кир промахивался или бешеная атака проваливалась в пустоту.
И всё-таки весело! Серьёзность намерений Чёрного Кира напоролась на счастливый азарт Вадима. Вадим ничего не хотел доказывать. Просто с начала поединка он учуял, как уходит скопившееся в нём напряжение последних суток — и, как ни странно, усталость.
А ещё поддерживала мысль, что Чёрный Кир не до конца стал вампиром. Человеческого осталось много. Эмоций — через край. И устал…
Ну-ну, устал! Короткий меч Кирилла вышиб щепку из спинки скамейки, а длинный — резко шуршанул возле уха.
Вадим отпрянул от блеснувшего во тьме металлического лезвия и оставил на месте, где находился секунду назад, лишь медленно растворяющийся звук — скрежет от мгновенного соприкосновения меча и очков. Очки чудом удержались на носу, а чуть запоздавший на этой — не дай Бог упадут! — тревожной мысли, Вадим чудом ушёл из-под нового удара.
Слишком много думаем — понял он. Отвлекает. Но и не думать нельзя. С первой же секунды ноющей занозой саднила мысль: как закончить поединок? Два пути с кровавым исходом — это понятно. Но Вадим хотел благородной, необидной ничьей.
Ну, вот, опять задумался — Чёрный Кир с газона перекинул своё тело через скамейку и там, где не достал мечами, едва не задел ногами. Та-ак, изображаем крутого каратиста или ещё кого?
Вадим нырнул под один удар Кирилла, встал солдатиком, пропуская следующий, и попытался блокировать двойной удар, исхитрившись протанцевать мечом в воздухе замысловатый вензель. Чуть не грохнулся в скамейку коленом — как-то умудрился забыть про неё.
А мечи Кирилла начали чаще резать воздух. И настал момент, когда Вадим допустил ошибку — правда, не смертельную, поскольку из подстроенной ловушки он всё-таки ушёл — и даже смеясь над собой.
Ловушка заключалась в том, что Чёрный Кир почти прижал его к скамье, лишив свободы действий. Сам же превратился в бушующий ураган, в котором смертельно опасны не только мечи, но и ноги, и кулаки: на близком расстоянии Кирилл пытался достать Вадима рукоятью меча. В какое время он успевал менять положение оружия — уму непостижимо.
И когда в очередной раз Вадим заметил летящий на него кулак, он машинально выставил примитивный блок — локоть правой руки. Он успел увидеть удивление Кирилла, когда его кулак врезался в твёрдый панцирь так смачно, что пальцы не выдержали — меч загрохотал по асфальту.
Отскочивший Вадим засмеялся. Смешно ему показалось, что лапа правой руки в блоке самостоятельно распялила пальцы с когтями — пугая или вознамерившись драться на самом деле? Сам не понял.
Чёрный Кир нагнулся за мечом. Теперь он двигался так, что хотелось прикрикнуть на него: "Что уж ты какой — заторможенный!" А он медленно сунул оружие в ножны, запахнул полы плаща и приблизился к Вадиму. Тот стоял настороже: руки полусогнуты, меч — внимательным лезвием в сторону идущего.
Не дрогнув, Вадим подпустил Чёрного Кира почти вплотную. Тот, как недавно Андрей, двумя руками взял когтистую лапу, долго рассматривал её и наконец с тихой хрипотцой сказал:
— Чёрт… А ты молчишь. Вот оно — доказательство. Ах, какая лапка — восторг! Неужели у тебя нет желания испробовать её мощь на чём-то живом?
— Кровопивец, — весело сказал Вадим. Он всё не мог сдержать усмешки над собой: уж очень комично выставил блок. — Тебе бы всё на живом, а я этой рукой меч держать не могу.
— Оружие на оружие — это уже перебор. — Чёрный Кир любовно погладил каменно твёрдые когти, и по его взгляду стало ясно, как он завидует Вадиму. — Итак, всё-таки Вадим.
— Куда деваться? Вадим. Ну вот, ты меня определил, сосчитал, заштамповал. Что теперь?
— Теперь — к Скифу, — со скамейки напротив сказал Андрей.
Он только и успел во время краткой, но впечатляющей дуэли кинуться к брошенной Виктории. Девушка так и не очнулась, и падение со скамейки могло грозить разбитой головой. Правда, в отличие от Чёрного Кира, Андрей не обнимал её, а усадил, чтобы не упала. Спокойный Ниро лежал у его ног
Чёрный Кир легко поднял её и пошёл к подъезду, мимоходом поинтересовавшись у Андрея:
— Что у тебя с лицом?
— Ничего особенного.
47.
Дверь в квартиру оказалась незапертой. А в самой квартире царила деловая суета.
Оклемавшийся Денис сидел за столом и лихорадочно писал что-то на листочке. Кипа таких же листков россыпью покрывала почти всё пространство перед ним.
На другом краю стола теснились банки и пакетики, небольшие коробки и пузырьки из-под лекарств. Скиф Всеслав курсировал столом и трельяжем, поверхность которого заставили газетными кулёчками — на манер тех, куда предприимчивые бабули-торгашки сыплют калёные семечки.
