- Ты слышишь? – донесся до нее взволнованный вопрос Влада. – Я умудрился влюбиться в тебя будучи Архом. Так что различие в нашем внешнем виде не препятствие, по крайней мере, для меня.
- Дело не в этом, - вздохнула Иниа и все-таки вынуждена была солгать. – Я теперь нечто другое, чем Ксюша, и за моими плечами другой опыт, другие впечатления, другие знакомые…
- Ты хочешь сказать: другой спутник жизни? – в глазах Влада промелькнула искра боли.
- Нет, - поспешила ответить крылатая девушка. – Дело не в этом. Разведчица астрала не имела сильных привязанностей, иначе она не была бы способна найти чужой реал. Но, пожалуйста, не мучай меня. Для начала мне нужно разобраться в себе самой …
- Хорошо, я не настаиваю…
Они договорились поддерживать «дипломатические» отношения. Иниа, мельком поглядывая на Судью, видела, что тот понимает, какого труда ей стоит самой строить барьер отчуждения, но ничего нельзя было поделать. Единственное, что она себе позволила: пообещала Владу познакомить ближе с ее родным реалом, а вернее, с порожденными им иллюзиями.
Видя мучения Иниа, Судья прервал их объяснения, напомнив, что Владу нужно возвращаться на Землю:
- Мои силы не бесконечны, чтобы прикрывать тебя от требований тела, взывающего к своему хозяину, - усмехнулся крылатый. Теперь ты знаешь дорогу в астрал – стоит только уснуть и пожелать здесь оказаться…
* * *
Влад снова очнулся в больничной палате. Открыв глаза, он долго неподвижно лежал, пытаясь разобраться в самом себе. Ему казалось, что он сходит с ума. Наверно так себя и должны чувствовать шизофреники: две иллюзии или две реальности? Где была его настоящая жизнь и где только игра? Что для него важнее: осложнение отношений с «виртуальной» Ксюшей-Иниа или эта холодная и пустая тоска реала? Впрочем, ни то, ни другое не радовало.
Или все так и должно быть? Ведь недаром его прозвище теперь пограничник: ни там, ни сям – существо, застрявшее на грани миров. С другой стороны, нужно бы радоваться: Ксюшина жизнь не оборвалась со смертью земного тела. Но он прекрасно осознавал, что и там, и здесь все зависело от самого себя: если ты не смог высоко держать планку в реале, то вряд ли справишься со своими страхами и страстями в астрале, если только не закабалить свое сознание рабским служением кому-нибудь из пришлых божественных господ.
Жизнь везде заключалась в преодолении трудностей, развитии и любви. И с этой точки зрения очень и очень многие человеческие воплощения создателя реала оказывались мертворожденными еще при жизни на Земле. Он и сам мог оказаться таким мертворожденным – спасибо Ксюше да Штырю, которые расшатали болото его самодовольства.
Он не знал, к чему все события, произошедшие с ним, но ощущал, что это небессмысленно. На примере Ксюши, да и своего, дважды битого тела он понимал, что реал исподволь сводит вероятности к какой-то цели. Главное, при этом, принять игру и выполнять свою роль в ней. Идти против судьбы – означало идти против себя. Ведь теперь он знал, что все вокруг было единой иллюзией, отразившейся и воплотившейся в нем самом.
Да и не хотел он сопротивляться своим чувствам. И сейчас основное, что беспокоило его здесь, в реале – был страх за всех тех, кого еще отловили те мерзавцы в Питере. Влад слишком хорошо понимал, что родной милиции эта банда не по зубам, и без его «сумасшедшей» помощи ни одну из жертв вернуть в нормальную жизнь не удастся, а возможно, никто даже не удосужится такой проблемой.
Отложив все эзотерические заморочки куда подальше, Влад решительно приподнялся на кровати и со стоном плюхнулся обратно. От резкого движения левую часть груди пронзила боль. Но сознания он не потерял. И даже сообразил, что понемногу двигаться вполне возможно.
На его кряхтенье откуда-то примчалась медсестра – обслуживание в этой клинике было явно на высоте. Владу сразу припомнилась его последняя побудка, когда Мила рассказывала о финансовой поддержке его лечения.
«Мила… да, тоже еще проблема. Ну чего она со мной возится, будто все еще чем-то обязана?»
- Не спешите вставать! – предупредила девушка в белом халате. – Хоть рана и заживает, что говорится, как на собаке, но тело еще ослаблено, и двигаться нужно начинать постепенно.
- Сколько же я тут уже валяюсь? – прокашлявшись, спросил больной.
В ходе беседы выяснилось, что в сумме он уже десяток дней лежит бревном и не реагирует ни на какие попытки его разбудить. Зато все физиологические показатели в норме. Так что никаких противопоказаний к легкой физической нагрузке нет.
Словоохотливая и явно обрадованная пробуждением пациента сестричка заговорщицким тоном призналась, что все тут были изрядно озадачены и обеспокоены длительной комой. Даже консилиум не раз собирался, а у женщин глаза все время «на мокром месте» были.
- Красивая у Вас девушка, - со вздохом призналась под конец своих откровений сестричка. – Или жена?
- Да не моя она девушка… - вырвалось раздосадовано у Влада.
- Так как же… - оторопело переспросила медсестра. – Сюда можно только близким приходить…
- Ну… она моя родственница… - соврал, не моргнув глазом, больной. Еще не хватало отблагодарить Милу за все заботы, запретив доступ к этому потрепанному телу.
Вечером пришедшие навестить больного родственники застали его уже на ногах, и даже самостоятельно перемещающимся по палате. Радости женщин не было предела, и раненый великодушно позволил себя обнимать и даже целовать.
Врачи вынесли вердикт, что пациент чудесным образом вышел из спячки и был уже, собственно, почти здоров. Они, конечно, желали еще поковыряться в легкодоступном теле всякими приборами и иголками, но Влад, ухватившись за возможность сбежать, все время давил в разговорах на то, чтобы его отпустили на амбулаторное долечивание. В результате долгих дебатов ему пообещали подумать о выписке через сутки.
Ложась спать, новоявленный пограничник уже распланировал, как снова приступит к подробному допросу Судьи о том, чего же они так от него хотели, а заодно потребует от Ксюши, чтобы она общалась с ним в человеческом виде – тогда-то уж он точно заставит ее вспомнить их самые теплые отношения. Однако, снова открыв глаза, он понял, что в окна палаты бьет утренний свет, а значит, ему ничегошеньки не приснилось.
Тихо паникуя, Влад признал, что пока он ни бельмеса не смыслит ни в астрале, ни в реале. Тем не менее, это не поколебало решимости выздоравливающего: он осторожно, но целеустремленно стал выполнять гимнастику, которую разучивал накануне с врачами. Что бы и как бы сейчас не происходило, он знал, что должен немедленно оказаться в Питере, а там… на месте разберется…
