Ответа на эти вопросы найти не удалось.
Я не стал дожидаться, когда моя сиделка доберется до язв на туловище, потребовав от Агаи услать обеих девчонок прочь, чтобы не смущать ни их, ни меня.
Волшебник мою просьбу выполнил, хотя при этом только пожал плечами:
— Можно подумать, она тебя голым не видела. Кто, думаешь, тебя лечил эти дни?
Да, плевать мне кто там и чего видел, раз я был без чувств! Сейчас совсем другое дело!
Я ехидно поинтересовался у сирин, не хочет ли он, чтобы Морра добавила еще пару слов в свой словарь, и аптекарь сдался. Он отправил Эрхену разогревать еду для больного, велев прихватить Морру за компанию, а мне заявил, что хуже больного ему еще не встречалось.
Ну-ну, видно с опытом у аптекаря не густо.
Прозрачный янтарный, бульон, налитый в тонкую фарфоровую чашку, исходил ароматным паром, приятно щекоча ноздри своим запахом.
Я сделал пару глотков, стараясь не спешить — все равно добавки не видать как своих ушей: сирин объявил, что следующая кормежка будет не раньше, чем через полтора часа. Так, растягивая удовольствие, выпил всю порцию, более подходящую своим размером маленькому котенку, чем взрослому мужику, не жравшему почти две недели.
Потом с сожалением проводил взглядом пустую чашку.
Дисциплина дисциплиной, но если они меня и завтра так же скудно потчевать станут — сделаю вылазку на кухню!
На восстановление пошатнувшегося здоровья потребовалось всего три дня. Конечно, не могу сказать, что по их истечении я стал прежним, но, во всяком случае, меня перестало шатать из стороны в сторону при ходьбе.
Не привык я, оказывается, долго оставаться запертым в четырех стенах.
Особенно к тому, что все при деле и один я — ни пришей, ни пристегни. Только на роль няньки для Морры и гожусь. Хотя еще надо подумать — кто кого нянчил. Малышка прочно взяла на себя роль моего личного лекаря.
Вот только забота ребенка оказалась палкой о двух концах. С одной стороны — Морра по-своему колдовала над язвами, и раны заживали прямо на глазах, с другой стороны, не иначе как по наущению волшебника, с детским усердием пичкала меня травяными отварами. И было у меня подозрение, что один из них, замешанный на апельсиновых корках, сахаре и разведенном варенье — ее собственное творение. Хорошо хоть девочка, как нормальный ребенок, питала слабость к сладкому. Сыпани она перцу, мне пришлось бы намного хуже.
Остальные обитатели усадьбы Лаланна целыми днями пропадали либо на кухне, готовя лекарства, либо неизвестно где — разнося их. Притом их отлучки вызывали у меня неизменную тревогу, особенно после того, как Рис явился с разодранным плащом: на милитес напал оборотень. Хорошо хоть Лаланн оказался опытным бойцом, способным справиться с одним монстром. Однако мне совсем не понравилось, что оборотень оказался из числа бывших друзей нашего земляка.
Это могло означать только одно — жителям Сырта предстояло столкнуться с новой напастью. А если еще вампиры зубки приложат, то охренительно «благодатный» для жизни город получится! Эдакое приятное прибавление к вотчине вампирского князя.
На четвертый день мы, наконец, отправились к колодцу. Можно сказать, я буквально сбежал из дома, едва сирин неохотно кивнул, разрешая прогулку по городу.
Сырт мне не понравился еще больше, чем в прошлый раз. Сначала я не мог понять — почему, а потом дошло: буквально кожей ощущалось присутствие нежити. И не одного-двух вампиров или оборотней, нет, в городе скопилось порядочное количество зубастых тварей.
Как это получилось, выяснилось случайно: в одном из переулков мы напоролись на «милого» человека, в скромных одеждах, который гарантировал избавление от черного мора. То, что при этом человек перестанет быть человеком, он тоже не замалчивал, однако больных это интересовало в последнюю очередь: страх смерти пугал их намного больше невнятного обещания жрецов погибели души.
Тем более, что проповедник новой «не жизни» выглядел хорошо, клыками напоказ не светил и совсем не боялся зараженных. Меня же от его благодушного облика буквально перекосило. Благодаря такой же вот твари я уже почти две недели глотал умопомрачительную гадость.
Я выхватил из ножен клинок и решительно двинулся к «спасителю», пообещав на ходу высунувшимся жителям быструю кончину в случае их согласия на укус. Однако волчья отрыжка сражаться не пожелала, припустив по улице во все тяжкие.
Так быстро бегать я еще не мог, да и не хотелось оставлять одних Агаи и Лаланна. Матюгнувшись от души вслед беглецу и пожалев о том, что не прихватил с собой лук или арбалет, вернулся к товарищам.
Через полчаса мы выволокли из колодца свиную ляжку, покрытую язвами.
Сирин брезгливо оттащил ее в сторону и сжег в магическом огне, а затем долго сидел над колодцем, очищая воду. Я бы предпочел завалить источник, к хренам собачьим, но аптекарь такими простыми путями не ходил. Как же, мол, людям еще потребуется чистая вода!
Мы с Лаланном трудом дождались окончания сеанса колдовства, перемешанного с молитвами, а потом я потащил всех на кладбище — показывать сверху остальные колодцы, приправленные заразой.
Приходилось спешить — на город с востока надвигалась огромная грозовая туча.
Рис быстро разобрался, где находятся нужные дворы, так что нам удалось до наступления темноты вычистить всю заразу. Хоть и вымотались прилично, а все равно усталость перевешивало чувство хорошо сделанной работы.
Теперь эпидемия пойдет на убыль!
Уже на подходе к дому из придорожных кустов вынырнула загадочная личность в виде неприметного мужичка, и Рис отстал, чтобы перекинуться с ним парой слов. Мы вежливо встали у порога, дожидаясь пока наш знакомый примет торопливый доклад, перемежающийся активным размахиванием конечностей.
Ни дать ни взять — слуга оправдывается перед господином.
И пока Рис бесстрастно вслушивался в сбивчивую речь, случилось то, что должно — тучи прорвало белой молнией, заворчал гром, и на землю обрушился ливень. Он мгновенно скрыл от нас Лаланна, превратив сумерки в настоящий мрак. Сначала мы с сирин не поняли что случилось, а потом дошло — с неба лилась нескончаемым потоком черная грязь!
Агаи медленно, словно во сне, протянул руку под струи воды, льющейся с крыши, и растер пальцами темную жижу.
— Черная река! Пророчество! — возвестил он отчаянным шепотом, растерянно уставившись на меня.
Ну вот, опять!!! А я уж было решил, что парень поумнел.
Выговаривать за неразумные мысли я не стал, волшебник и без того выглядел потерянным и несчастным, как будто на его плечи легло тяжелое бремя.
